— И что предлагаешь мне делать? Пока он придет в себя?
— Пошли со мной, — предложил каратель. — Познакомлю тебя со своим отцом.
И она согласилась.
Когда они прибыли на место и Райс позвонил в звонок, девушка нервно огляделась по сторонам. Каратель попросил ее одеться попроще, чтобы не привлекать лишнего внимания, и без своих многослойных кружев она чувствовала себя голой. При мысли о прежнем наряде, оставленном на произвол судьбы в примерочной магазина, Хетт охватила щемящая тоска. Почему она вообще решила сюда прийти? Из одного только любопытства? В поисках доказательств, что Райс не подтрунивает над ней или жестоко не обманывается сам? В конце концов, что это для нее меняло?
Дверь долго не открывали, и Райс позвонил еще два раза. Обрадовавшись, что хозяина нет дома, Хетт собиралась было развернуться и уйти, но Райс попросил ее еще подождать: и действительно, спустя несколько секунд они услышали пошаркивание. Дверь приоткрылась, и оттуда выглянул старик в роговых очках с толстенными линзами, которые увеличивали его глаза едва ли не втрое. Старик заморгал.
— Кто это? Не узнаю…
При его появлении Хетт ощутила еще большую неловкость. Было видно, что они его от чего-то оторвали. Может, он спал. Или пялился в телевизор, хотя куда ему с таким слабым зрением… Или чем там еще занимаются люди, которым уже ничего в жизни не интересно.
Райс подошел ближе и наклонился. Старик взял в шершавые ладони его лицо. Ощупал его нос, веки и губы, провел по волосам.
— Джаспер! — воскликнул он.
— Райс, — поправил его каратель. — Я Райс.
— А это… — нисколько не смутившись своей ошибке, старик ткнул узловатым пальцем в Хетт и прищурился, — твоя подружка?
По телу Хетт пробежала волна отвращения от мысли, что он тоже начнет ее щупать, но старик, должно быть, позволял себе такую фамильярность исключительно по отношению к близким. Он лишь внимательно посмотрел ей в лицо.
— Ага.
Райс представил их друг другу. Он весь светился от удовольствия и как будто кичился тем, что вот здесь его родной дом, на пороге которого стоит его живой отец, что он не какой-нибудь призрак, у него есть корни. Это глубоко уязвило Хетт. Прямо на ее глазах Райс обрел плоть и кровь, в то время как она сама словно бы стала тоньше и прозрачнее. Даже ее имя, то единственное, что она помнила, проснувшись в Бээр-Шахат, оказалось всего лишь выдумкой и обманом. А что, если ее родственники тоже живы? И если они до сих пор ее оплакивают?.. Хетт едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Какой сентиментальный бред. Разве не оттого она покончила с собой, что ее никто не любил?
В квартире пахло пылью. Раздеваясь в прихожей, Хетт несколько раз чихнула. Дверь в гостиную была приоткрыта, и она невольно заглянула внутрь, проходя мимо. Старая потертая мебель, под стать хозяину… Старик провел гостей на кухню, поставил на стол три чашки со щербатыми ободками и включил электрический чайник.
Пока Хетт таращилась на облезлые навесные шкафчики, Райс спрашивал отца о каких-то мелочах, разбирая пакеты с продуктами. Перед визитом сюда они зашли в магазин, так как старик почти не выходил из дома. Райс утверждал, что стал абсолютно другим человеком, но он заботился об отце так, как и положено сыну, и у Хетт опять зародились сомнения, а не выдавал ли он желаемое за действительное?
Зашипел чайник. Старик сначала разлил по чашкам кипяток, а потом, спохватившись, бросил в них по щепотке чая. Положил перед каждым чайную ложку и салфетку, пододвинул сахарницу к центру стола и только тогда опустился на свой табурет.
— Любишь сладкое? — дружелюбно спросил он Хетт, указывая на хрустальную вазочку с печеньем. Снова засуетился, подорвался со стула и вытащил из шкафчика пыльную коробку конфет. Сел. — Вот. Пожалуйста, угощайся.
— Спасибо, — поблагодарила Хетт, не желая показаться грубой, однако к угощению не притронулась. Печенье выглядело каменным, да и конфеты, пожалуй, лежали здесь со времен палеолита.
Над чашкой поднимался горячий пар. Натянув рукава до кончиков пальцев, чтобы не обжечься, Хетт взяла чашку и с удовольствием ощутила, как по рукам разливается приятное тепло. Райс, не глядя, сунул в рот обломок печенья, прожевал и еле проглотил.
— Давно живете один? — поинтересовалась Хетт.
— Давно, — ответил старик, и его морщинистое лицо омрачилось печалью. — Сын у меня был… Джаспером звали. Но он умер много лет назад. Вот как похоронили его… так я один и остался.
— А что с ним случилось?
Райс послал ей предупреждающий взгляд, и Хетт скорчила виноватую мину. Она ни в чем не раскаивалась, но каратель мог вышвырнуть ее отсюда раньше, чем ей бы удалось что-нибудь разузнать. Повисла длинная пауза, и стало совсем тихо, лишь ровно тикали настенные часы, отсчитывая секунды. Старик поднес чашку ко рту и тут же поставил обратно.