Она спрятала лицо в ладонях.
— Уходи. Пожалуйста, уходи.
Сидни не заставил просить себя дважды. Он забрал из ванной еще влажную футболку и оделся. Застегнул молнию на куртке. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он не слишком торопился, но Трис, пребывая в расстроенных чувствах, не придала этому никакого значения. Сколько бы лидер ни мешкал, в конце концов за ним все равно захлопнулась дверь. Он еще немного постоял на лестничной площадке и вызвал лифт.
Окна комнаты выходили на фасад дома. Из последних сил Трис встала и приблизилась к окну. Темный силуэт быстро пересек белую целину перед зданием, оставляя продолговатые траншеи в снегу. Лидер не остановился и не стал оглядываться. Сидни ушел, чтобы навсегда раствориться в зимней ночи.
Хетт просматривала разложенную на столике корреспонденцию, пока хозяин хлопотал на кухне. Ничего занимательного: счета за услуги, рекламные проспекты и благодарственные открытки. Никаких задержек по оплате, через агентство нанимает няню для сына — успешный врач и заботливый отец. Видимо, отзывчивый, раз не прогнал ее взашей. Хетт неоднократно убеждалась, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Но даже если этот мужчина — лучший в мире психотерапевт, это не помешало ему совершить роковую ошибку и довести подростка до суицида.
Хозяин вернулся с двумя чашками — для себя и для нее. Врач он или нет, ночной визит нарушил его душевное равновесие. Когда он опустился на другой конец дивана, справедливо полагая, что потерпевшая не захочет сидеть рядом с малознакомым мужчиной, Хетт поведала ему сердцещипательную историю, не забывая жалобно всхлипывать. После этого он внезапно поинтересовался:
— Почему вы обратились ко мне?
Неужели не купился? Кто его знает. Как-никак, он хирург человеческих душ, мог и распознать обман.
— Простите… — дрогнувшим голосом ответила она, — ваш дом был ближе всего…
— Я должен сообщить в полицию.
— Конечно… Я понимаю…
Как только хозяин отлучился позвонить, Хетт тотчас простерла над его чашкой руку с кольцом в форме паучихи. Полый камень на кольце содержал смертельную дозу яда. Таким методом пользовался в XV веке Родриго Борджиа, папа римский и знаменитый отравитель и интриган. Хетт тоже умела опорожнять тайник незаметно. Яд попал в чашку.
В гостиную вдруг вошел заспанный мальчик. Застыв на пороге, ребенок с удивлением разглядывал незнакомку. Хетт изобразила на лице улыбку, запоздало вспомнив, что выглядит как настоящее чудовище из темной сказки. Зато в подобном маскараде ее бы не признала и родная мать. Мальчик в испуге попятился. Из кухни доносился спокойный голос отца. В этот момент Хетт поняла, что должна сделать. Не на врача падет ее гнев, но на его сына.
Жалость, милосердие, христианская добродетель? Все это выскреб из нее Бээр-Шахат. Для Хетт Шена была фигурой мирового масштаба, частью той стаи, которая приняла ее к себе, дала пристанище и обогрела. А что сделали другие люди, когда Могильная яма разверзла перед ней свою страшную пасть? Ничего. И оттого их разделило небо — и тысячи километров холодной земли.
— Папа сейчас придет, — сказала она мальчику. — Чаю?
Когда приехала полиция, она все так же убаюкивала маленькую дочь. Девочка спала в объятьях несовершеннолетней матери. Леденящие душу вопли отца и дедушки, поставившие на уши всех соседей по этажу, не потревожили ее сон.
В соседней комнате стражам порядка открылась жуткая картина убийства. На кровати среди скомканных, залитых кровью простыней распростерся мертвый человек. Кто-то с такой яростью исполосовал его горло и грудь, что на них не осталось живого места. Под кроватью нашли орудие убийцы: опасную бритву. Красные следы вели к окну и там же обрывались, как будто преступник улетел на крыльях ночи, сделав свое черное дело. Покойника отправили на экспертизу. Чуть позднее приехал детектив.
— Что тут произошло? — спросил он девушку. От него не укрылось, что в этом доме она подвергалась не лучшему обращению. Он собирался допросить ее и снять отпечатки пальцев, однако вряд ли она могла совершить это преступление. — Вы что-нибудь знаете?
Она с трудом оторвала взгляд от спящей малышки. Ее левый глаз не открывался из-за отека, на красиво изогнутых, точно завитых ресницах запеклась кровь. Детектив присел на корточки, и девушка разлепила губы: