Райс стоял над Лотти, пока она раз за разом подбрасывала нож и выдергивала его из размытой почвы. Реальность и иллюзия словно поменялись местами: одинаковые сегменты кладбища были четкими и объемными, тогда как парень казался плоским, точно вырезанным из бумаги. Такое происходило с Лотти не впервые: больное восприятие опять сыграло с ней злую шутку. Карательница с вызовом отбросила назад волосы.
— Здесь чего-то не хватает, — сообщила она, положив на виски оба указательных пальца, — но так было не всегда. Кто-то забрал это у меня, хотя я не хотела. — Райс молча смотрел на нее. — Мои бывшие напарницы, Тара и Лиз, тоже не хотели кое с чем расставаться. Но и его у них забрали. Что-то отняли у нас всех… — она взглянула на Райса сквозь завесу дождя, — и у тебя тоже.
Все еще не говоря ни слова, он засучил рукава и показал ей внутреннюю сторону рук. Лотти всего на миг задержала взгляд на отметинах на его коже, не проявив, впрочем, особого интереса. Она уже видела их в машине.
— Ужасно чешется, когда сыро, — сказал Райс.
— Чего ты хочешь?
Он спрятал шрамы под курткой.
— Помочь тебе.
Лотти запрокинула голову и расхохоталась. Ничуть не растерявшись, Райс продолжал:
— Та девушка…
Карательница вдруг перестала смеяться и грубо перебила его:
— Я знаю, кто она. И что?
— Она готова простить тебя.
— Неужели? — фыркнула Лотти. — Только говорила она совсем другое. Да если бы меня вновь уложили на кушетку, надели обруч и предложили ей встать у рубильника, она бы вряд ли отказалась. А с каким восторгом она бы включила ток!
— У тебя все равно нет другого выбора.
— Нет, есть. — Лотти выпрямилась так резко, что Райс инстинктивно отшатнулся. Она сжала в ладони балисонг. — Мы решим это между собой. Здесь и сейчас. Если ты победишь, я сразу стану очень сговорчивой и кроткой. Обещаю. Ну а если же нет… — Лотти передернула плечами, — то мы больше не увидимся.
— И что я тогда скажу боссу?
— Правду. — Карательница вышла на узкую тропинку и непринужденно облокотилась на ближайшее надгробие. С ее волос, похожих на бурые водоросли, ручьями бежала вода. Глаза ввалились, под ними залегли глубокие тени, губы посинели. Она напоминала утопленницу. — Что ты проиграл.
— Почему так долго? — беспокоилась Эстер. — Неужели он ее не нашел? Может… — она стиснула плечо Сидни, — ты пойдешь и проверишь?
— Я не брошу тебя одну.
Она надсадно закашлялась. Ее ноги окоченели в насквозь промокших тапочках. Сидни нагнулся, подхватил девушку и поднял на руки. Чуть ранее Эстер потеряла терпение и вновь поднялась наверх, к входу в крипту. Она высматривала карательницу будто невеста, которая дожидается своего суженого. Буря неистовствовала, при каждом порыве ветра их с лидером обдавало градом ледяных капель.
— А что если… что если…
Эсси продолжала что-то встревоженно лепетать, однако Сидни ее уже не слушал. Он вспоминал последний раз, когда держал кого-то на руках. Тогда он остановился покурить в тупичке, ничего не подозревая, и увидел сначала странные выступы под снегом, а потом и подошву чьего-то ботинка. Весь помертвев, лидер узнал его. Шена была ужасной модницей и покупала дорогую дизайнерскую обувь. Еще бы не узнать: сколько раз он снимал с нее эти ботинки? Сама судьба привела его сюда. Сидни подошел, опустился на колени и дрожащими руками разгреб снег. Из задубелого кожаного голенища торчала твердая, точно окаменевшая нога в нейлоновых колготках. Сидни обнял тело и тряс до тех пор, пока не понял, что Шена окончательно мертва…
— Идут! — хрипло завопила Эстер. — Идут!
Они казались двумя соратниками, которые возвращаются с поля боя. Фигура повыше и покрупнее поддерживала другую, еле переставлявшую ноги. Сидни опустил Эстер на землю и вооружился пистолетом. Каратели неторопливо приблизились. Над виском у Лотти темнела неровная ссадина, как будто кто-то с остервенением бил и бил в одно и то же место, пока не обессилел, а ее левая, чудовищно искривленная в запястье рука безжизненно болталась вдоль тела.