Райсу тоже серьезно досталось. Его лицо, руки и одежда носили следы ожесточенной борьбы. Его исполосовали ножом, куртка на нем висела клочьями. Не представляло никакого труда воссоздать подробности их драки: Райс привык действовать грубой силой и не старался увертываться от ее быстрых атак, а потом дождался ошибки, повалил соперницу на землю, оглушил и тут же обезоружил. Они оба выглядели одинаково жалко. Но когда взгляду Эсси предстала царапина, разделившая его лицо пополам, она словно помешалась. Все было вмиг позабыто: визиты Сидни, камелии, томик стихов и то неподдельное участие, которым изо дня в день ее окружал персонал больницы. Одна и та же сцена стояла перед ее мысленным взором: вот она приходит в себя, кто-то переворачивает ее на спину — а за этим следует жуткий крик, раздирающий слух и рвущий душу. Та женщина кричала за них двоих — за себя и за нее.
— Убей ее, — потребовала Эстер.
Сидни не шевельнулся, и она что есть силы толкнула его ладонями в грудь, чтобы привести в чувство. Когда и это не подействовало, Эстер в безумном исступлении замолотила по его телу кулаками.
— Убей! Убей! Убей! — повторяла она при каждом ударе.
Однако этого запала хватило ненадолго, эмоциональное и физическое напряжение истощило ее до предела. Эстер осела на каменный пол, оглушительно кашляя и размазывая по щекам слезы и грязь, а чуть погодя набросилась на лидера с упреками:
— Кто решает, кого наказывать? Я или вы? Я позвала, и ты пришел! Ты пришел ко мне! Убей ее, — она задыхалась, — и я смогу спать спокойно.
Наконец Сидни сказал:
— Отойди от нее, Райс.
Тот не послушался.
— Босс…
— Ты оглох? Я сказал — отойди.
— Но я думал…
Лотти выразительно посмотрела на Райса и оттолкнула его здоровой рукой. Он нехотя выпустил ее из объятий. Лидер наставил на карательницу пистолет. Эстер сидела у его ног и шептала:
— Пожалуйста…
— Давай, Шахат, не дрейфь, — просипела Лотти. На ее разбитых, опухших губах застыла мрачная усмешка. — Ведь именно так тебя зовут, а?
Сидни стиснул зубы.
Глава 4.
Трис немного удивилась, когда по дороге с учебы встретила Хетт. Та ждала девушку на остановке автобуса. Не только Сидни знал ее расписание и ежедневный маршрут от дома до университета. Так как она задержалась после занятий, сдавая курсовую работу, то готесса просидела в одиночестве явно дольше, чем собиралась. Полукруг из окурков возле скамейки намекал на томительные часы ожидания. Мусорная урна стояла всего-то в паре шагов, однако Хетт, похоже, нравилось сорить.
Не давая Трис и секунды на раздумья, Хетт поднялась, стряхнула пепел с подола и без предисловий взяла ее под руку. Так они и зашагали по бульвару, иногда задевая друг друга бедром или плечом, как две старые приятельницы. Трис настолько обескуражило поведение готессы, что она не стала сопротивляться, и спустя минут пятнадцать они вместе переступили порог невзрачного бетонного здания с пожилым охранником на входе. Хетт обворожительно улыбнулась старику и провела пластиковой карточкой через считыватель. Девушки вступили в хорошо освещенный коридор. Это место оказалось камерой хранения, а ячейки здесь были величиной с жилые комнаты. Хетт отворила свою дверь крошечным ключом, который носила на шнурке вокруг запястья с гроздью других безделушек, и пригласила Трис войти. И тут уже Трис не сдержала изумленного возгласа:
— Ничего себе!
Она единым махом перенеслась в совершенно особенный мир. В специальных нишах висели блузки, юбки, брюки, платья разных стилей и фасонов. Ткани играли дивной палитрой красок, все отдавало шиком и претенциозностью. Вдоль стен высились коробки с обувью. На полках в беспорядке лежали украшения, какие-то бутылочки, тюбики и флакончики, там же в шеренгу выстроились приборы для укладки волос, чем-то похожие на орудия пыток: щипцы для завивки, плойки, утюжки. Дверца шкафа представляла собой громадное зеркало во весь рост, чтобы иметь возможность любоваться на себя часами. Хлоя бы умерла от зависти, если бы попала сюда.
— Если хочешь работать со мной в паре, — сообщила Хетт, — тебе придется решить свою проблему со стилем.
— Это какую?
Трис еще не опомнилась и ошеломленно таращилась на многообразие нарядов. Она не представляла, зачем одному человеку столько одежды, к тому же Хетт носит исключительно траурный черный. Страсть коллекционера?
— У тебя нет стиля, — безжалостно ответила Хетт.
Как и во многие подобные моменты, Трис смутилась и не нашлась, что возразить. Она никогда не стремилась перещеголять своих сверстниц, да и средств у нее на это не было, но замечание ее задело. Девушка тайком взглянула на себя в зеркало, оценила свой внешний вид как вполне удовлетворительный и еще сильнее обиделась.