— Да. Я был там. И видел своего старика.
От изумления Хетт разинула рот.
— Ты говорил кому-то об этом?
— Я попросил Шену пойти со мной. По пути она пыталась меня переубедить. Говорила, что мы теперь совсем другие и не можем вернуться в прежнюю жизнь… что мир считает нас мертвыми и я сведу с ума своих родных, если они меня увидят.
— Шену?..
— Но я не отступил. А ты бы отвернулась от своего прошлого?
Вместо ответа Хетт показала ему уродливые шрамы у себя на руках.
— А ты как думаешь?
Он промолчал.
До того переломного момента остальные члены команды не были ему ни друзьями, ни товарищами, он без колебаний поворачивался к ним спиной и поступал по-своему. С Шеной они почти не общались и контактировали лишь по необходимости, но тогда она чуть ли не за рукав его тянула. Умоляла не торопиться, хорошо подумать и не принимать опрометчивых решений. За кого она волновалась больше? За самого Райса или за его дряхлого полуслепого отца?
Шена последовала за ним неизвестно куда, хоть и очень удивилась, когда он попросил уделить ему немного времени и даже предупредил: с работой это не связано. И впоследствии она не выдала его Сидни. А ведь репутация у карателя была еще та… Райс не просто любил избивать других парней, он от этого балдел, пусть и никогда не позволял себе зайти слишком далеко.
— Он узнал тебя?
— Отец? Нет. Он очень плохо видит.
— Но потом ты сказал ему?
Райс опять помотал головой.
— Нет.
— Почему?
— Он смирился с потерей. Его боль притупилась. Зачем бы я стал ворошить его память? Ради чего? Чтобы он обнял меня, как сына, и окончательно сбрендил? Чтобы вновь заставить его страдать?
А еще он расценивал свое молчание как любезность по отношению к Шене. Но этого каратель никому не говорил, как и того, что знал о ней больше остальных. В свете последних событий Райс опасался навлечь на себя подозрения, а тогда предпочитал держаться подальше от их глупых перебранок и амурных дрязг. Меньше всего он хотел встревать в их любовный треугольник и превращать его в квадрат.
— Мы преступники и убийцы, — продолжил Райс. — А если бы меня схватили? Если бы он увидел меня в новостях?
— Но ты же пошел туда…
— И я хотел прийти еще раз. Очень хотел.
— Он еще жив?
— Да.
— И ты до сих пор к нему ходишь?
— Иногда. Он старый и одинокий человек. Я помогаю ему по хозяйству. Иногда даже остаюсь на ночь и лежу в кровати его сына… Его звали Джаспером.
— Значит… — медленно произнесла Хетт, — и наши имена… тоже лживы. Это случайный продукт сознания… как сны.
— Нет, — возразил он. — Я не Джаспер. Я Райс. Тот парень никогда мною не был, я его не помню. Я совсем другой человек. Может, он и выглядел, как я, но это единственное, что нас связывает.
— И ты так в этом уверен? Я тоже кое-что о себе знаю, — разоткровенничалась Хетт, — когда-то я весила в два раза больше, чем сейчас. Наверное, меня затравили ровесники. Бээр-Шахат сделал из меня худышку, но вот здесь, — и она положила ладонь на сердце, — я все еще безобразна.
Райс собирался что-то ответить, но тут в дверь постучали, и в палату вошла медсестра. Она холодно взглянула на задержавшуюся посетительницу и сообщила менторским тоном:
— Больному нужен отдых.
Пациент послал ей очаровательнейшую из улыбок:
— Можно еще минутку?
— Не надо, — Хетт поднялась, — я и так засиделась.
После происшествия с Эстер здесь усилили охрану. Порядки в больнице стали строже, а у входа круглосуточно дежурил полицейский, и Хетт не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Кивнув карателю на прощание, она подхватила сумку и вышла в коридор. Однако не успела она пройти и несколько шагов, как ее догнала медсестра.
— Извините… — начала Пайпер, — раньше его навещал еще один парень… Такой высокий и темноволосый. Вы его случайно не знаете?
На этот случай у них имелись вполне четкие инструкции. С окаменевшим лицом Хетт ответила:
— Он уехал из города. — И, чтобы у медсестры не осталось никаких сомнений, добавила: — Навсегда.
Хлоя взяла с полки гипсовую фигурку слона с отбитым ушком, чуть повертела в руках и поставила обратно. Забытая прежними жильцами вещь. А вот книги приобретали недавно: они выглядели новыми. Вряд ли их купили для чтения, скорее, чтобы заполнить стеллаж или что-то между ними спрятать.
Она обернулась и окинула взглядом гостиную. Когда-то Шена пыталась разнообразить унылый здешний интерьер, но только зря потратила время. Квартира так и не стала казаться жилой. Тут все еще было тоскливо, холодно и голо, как в зале ожидания на железнодорожной станции.