К реальности Лотти вернула боль: впрочем, как и всегда. Чтобы привести ее в чувство, Хлоя делала карательнице укол: в ягодицу или в наружную часть бедра. Лотти не оказывала ни малейшего сопротивления, она была слишком слаба. Ей даже глаза открывать не хотелось. Хлоя легонько пошлепала ее по щекам.
— Соня.
Ее голос прозвучал очень мягко. Лотти поглядела на Хлою из-под полуприкрытых век, чтобы не выдать себя. Принюхалась. Хлоя приносила в подвал запахи улицы. Иногда травки. Иногда спиртного. Иногда ужасно вонючих духов. Сегодня от нее разило пивом.
— Ну же, не будь такой букой. Просыпайся.
Лотти неудачно пошевелилась, и цепь проскрежетала по полу. Увидев, что подопечная вынырнула из забытья и просто-напросто ее дурачит, Хлоя вернулась к столу. Оседлала стул и развернулась к Лотти.
— Лот. Посмотри сюда.
Карательница неохотно повиновалась. Под ней был мокрый матрас, и влажный подол рубашки тоже неприятно лип к ногам. Отсырело здесь все, что ли? Или же она обмочилась во сне? Может, и так. Стыда не было.
— Ты знаешь, зачем я держу тебя здесь?
— Ра… ради разв… лечения? — И Лотти попробовала еще раз: — Р-развлечения?
— Ну что ты, — неодобрительно поцокала языком Хлоя. — Какое же тут развлечение? Ты все время спишь или бесишься.
— Тогда что?
Лотти не на шутку обрадовалась, когда ей удалось произнести целую фразу без единой запинки. Мало того, что она невероятным усилием выуживала из сознания слова, так еще и органы артикуляции ее подводили.
— А ты не замечаешь в себе никаких изменений?
Изменений? Каких это еще изменений? Лотти похолодела от ужаса. Неужели Хлоя ей что-то отрезала? От этой безумной стервы можно было ожидать чего угодно. Извиваясь ужом на волглой постели, она осмотрела себя с разных сторон и подергала руками в рукавах. Плечи нестерпимо ныли, но все было на месте.
— Давай, Лот, напрягись, — подбадривала ее Хлоя.
— Ты… пр… просверлила мне голову? — неуверенно предположила Лотти.
Они не делали этого в психушке. Она надеялась, что не делали. Тяжело и представить, но там существовало кое-что пострашнее электрошоковых сеансов и того, что тебя изо дня в день накачивали галоперидолом. Как-то Лотти побрилась наголо, лишь бы удостовериться в отсутствии рубцов.
— Фи, — поморщилась Хлоя, — как вульгарно. Увы, твои мозги в прежнем состоянии. Это вовсе не значит, что там не стоило бы немного пошуровать скальпелем… но именно я в них не ковырялась. Нет, Лот. Думай еще, — она рассматривала на свет свои ногти, — неужели ты не чувствуешь какой-то пустоты? Ведь ты потеряла что-то важное. Это много для тебя значило. Очень много.
О чем она говорит? Моргая, Лотти отупело глядела на Хлою.
— Ну а, может, не так уж и много, а? — скептически прищурилась та. — Если ты никак не можешь вспомнить?
И тут карательницу осенило. В голову ворвалось понимание. И еще до того, как Лотти смогла оформить свои разрозненные мысли, она ощутила себя ужасно одинокой. Зов. Она его больше не слышит. Вот чего ее лишили.
— Но как? — просипела Лотти пересохшим горлом. — Как?
Перед тем, как ответить, Хлоя помедлила.
— Тогда, на кладбище, ты потеряла слишком много крови, — в конце концов сообщила она, — и твое сердце остановилось. Ты опять умерла. — Хлоя сухо щелкнула пальцами, словно отмечая этот момент. — И этого оказалось достаточно, чтобы оборвать твою связь с ним.
Стало очень тихо. А потом Лотти завизжала, брызжа слюной:
— В-верни мне его! Ворюга! Верни! Верни! Верни мне его… Аи… Аи… рре!
— Заткнись.
— Аи-а-а! А-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а!
Безутешные вопли и крики слились в один скорбный, тоскливый вой. Хлоя обернулась к столу и открыла пластиковый чемоданчик с лекарствами. Достала шприц, сняла защитный колпачок и проколола иглой резиновую крышечку флакона. В то время как Лотти, дергаясь в конвульсиях, захлебывалась слезами, она постучала по шприцу ногтем и вытолкнула лишний воздух.
— Ах-хр… — Лотти вонзила зубы в подушку и яростно затрясла головой. Раздался треск, во все стороны полетели перья. — Гр-р-р… р-р-р…
Хлоя встала, обошла ее сзади, задрала подол смирительной рубашки и сделала укол в бедро. Она никак не ожидала, что Лотти так сильно расстроится, и чувствовала себя слегка озадаченной. Зов являлся своеобразной цепью, поводком, за который Видящие дергали когда вздумается. Единственная из них, Лотти получила свободу. Новую жизнь. Так отчего же она убивается?
— Прекрати орать, — Хлоя выбросила пустой шприц и захлопнула чемоданчик, — ничего не изменишь. Ни я, ни кто-либо другой не может его вернуть.