Рыдания стихали. Лотти без сил распласталась на матрасе, ее тело сделалось страшно тяжелым. Ей стоило немалых трудов повернуть к Хлое облепленное перьями лицо. Несмотря на сильный припадок, а может статься, и благодаря ему, Лотти вновь обрела способность к внятной речи.
— Что ты наделала? — обвинительным тоном вопросила она. — Что ты наделала?
— Как минимум, я вытащила тебя с того света, — откликнулась Хлоя. — Или ты забыла и Могильную яму? Завидую, если так.
— Ты забрала все остальное.
— Все?.. — не без удивления переспросила Хлоя. Оказывается, Лотти была еще глупее, чем она предполагала. — И это не меня стоит благодарить. Ты очень часто здесь бывала, Лот, хоть ты и не помнишь… Все мои эксперименты потерпели крах. Ведь в этом самом подвале я придумала тысячу способов тебя убить… — и ее серые глаза блеснули сталью, — но ни одного, как вернуть тебя обратно.
Глава 3.
В штабе не было ни души, исключая Дроу, но во время предыдущих визитов Видящая ни разу ее не побеспокоила, и Трис относилась к ней скорее как к предмету обстановки. Сняв ботинки, Трис прошла в гостиную и без сил повалилась на диван. Она думала о том, что надо встать и принять душ, и живо представляла, как тугие горячие струи бьют по ее спине… Но при себе у нее не было даже сменной пары белья, вот незадача… А потом ее веки отяжелели, и она провалилась в сон.
Проснулась Трис от неприятного ощущения, что за ней наблюдают, но в комнате было по-прежнему тихо и темно, и только дверь чуланчика очерчивал бледный дрожащий свет, не позволяя мраку сгуститься. Привстав, Трис потянулась за мобильником. Взглянула на экран: шесть утра. Во рту было сухо. Она спустила ноги с дивана, чтобы сделать глоток воды и как следует рассмотреть в ванной свои синяки, когда внезапно заметила в дверном проеме чей-то силуэт. Девушка еле подавила вскрик: кто-то стоял на пороге гостиной, опершись на дверной косяк. Однако страх почти сразу ушел, напряжение спало, и слегка дрожавшим голосом Трис поинтересовалась:
— Ты давно здесь стоишь?
— Да.
Они не встречались больше двух недель.
— Ты напугал меня…
— Извини, — сказал Сидни. — Можно включить свет?
Этот вопрос привел ее в смятение и ужас. Хоть Трис истосковалась по Сидни, она не могла допустить, чтобы он увидел ее избитой. Она вообще не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее такой, и потому крикнула:
— Не надо!
Сидни как будто и не слышал. Раздался щелчок выключателя, и все вспыхнуло белым. Трис зажмурилась и отвернулась, вжавшись лбом в диванную подушку. Она почувствовала, как Сидни сел рядом. Он неуверенно коснулся ее лодыжки, и Трис вздрогнула, а по ее телу словно прошел электрический шок.
— Дай посмотреть, — потребовал он.
Сидни знает. Поэтому он и приехал, рассчитывая найти ее в штабе. Трис еще сильнее съежилась, поджав под себя колени. Хлоя сказала ему. Как она все обставила? Приукрасила? Сказала правду?
— Нет! Не надо… Не трогай меня.
— Трис, — шумно выдохнул он, — пожалуйста.
Он взял ее за запястья и потянул на себя. Трис еле слышно зашипела сквозь зубы: Ноа оставил ей синяки. Как только Сидни увидел отметины, дыхание замерло у него на губах. Он перехватил ее руки чуть повыше, и Трис перестала упрямиться, обмякла и разрешила себя усадить. С огромной осторожностью, боясь снова сделать ей больно, Сидни повернул ее лицо к свету.
Он обследовал кровоподтек на скуле Трис и небольшую шишку на лбу. Закатал рукава и внимательно осмотрел ее руки. От этих прикосновений, напоминающих ласки, Трис ужасно сконфузилась и ощутила, как к щекам приливает кровь. Чтобы скрыть волнение, она всячески избегала его взгляда, смотрела куда угодно: на стену, на пепельницу на столе, на рисунок на его футболке, лишь бы не на него самого. Однако когда Сидни пошел еще дальше, пальцем приподняв ей верхнюю губу и скользнув по зубам, Трис не удержалась и встретилась с ним глазами.
Она словно нырнула с головой в прорубь, внутри все сжалось в ледяной комок. И куда только подевалось охватившее ее возбуждение? Сидни смотрел на нее с явным сочувствием… Ему было ее жаль.
Он опустил руки.
— Где-то еще болит?
— Выключи, — глухо попросила она.
Сидни подчинился. Комната вновь погрузилась во тьму.
— Очень страшно?
Пару секунд он думал, как ответить, и от этой заминки Трис опять кольнула боль.
— Не очень. — И он невесело добавил: — До свадьбы заживет.
На диван Сидни не вернулся. Согнув ноги в коленях, он сидел у стены и молчал. Он не стал обрушивать на Трис заслуженный град упреков, и тишина сводила ее с ума. Ей отчаянно хотелось слышать его голос, пусть бы он и кричал на нее. Она призналась: