Сергей Тимофеевич Григорьев
Малахов курган
Роман о героической обороне Севастополя в Крымской войне 1853–1856 гг.
Сергей Тимофеевич Григорьев
Малахов курган
Веня стоял, держась за трубу, на красной черепичной крыше отцовского дома и смотрел в сторону моря.
Сизовато-черное облако левее мыса Улукул, на норд-норд-ост от входа в Севастопольский залив, двигалось вправо, рассеивалось и пропадало. Больше ничего на море не было. О том, что появилось дымное облако над морем, Веня доложил сестре Наташе, спрыгнув с крыши.
Наташа даже не ахнула и не подняла взгляда от кружевной подушки. Перебирая ловкими пальцами коклюшки, она только кивнула головой, а потом кинула:
— А еще что? Погляди еще.
Наташу ничем не удивишь, не рассердишь. Вот если бы дома была Маринка, она сейчас же полезла бы с Веней на крышу и заспорила с ним до драки. Она, наверное, увидит в дымной туче на краю неба паруса и трубы пароходов и скажет, пожалуй, сколько в эскадре вымпелов. А если первый парус увидит Веня, то Маринка начнет смеяться и скажет, что эта черная туча — даже и не туча, а «просто так», осенняя темень, быть крепку ветру. В сентябре бывает: вот сейчас жарко и солнце палит жестоко с ясного неба, а с ветром, откуда ни возьмись, польет холодный дождь. Маринки нет дома — ранее раннего в парусную ушла. Все сегодня и спали плохо и проснулись раньше, чем всегда. Батенька из своего бокала чаю не допил, накрыл крышкой, вздохнул: «Что-то будет?» — и ушел в штаб на службу. Зачем он нынче при медалях? Маменька с «нянькой» Хоней ни свет ни заря подняли такую стирку, какая бывает только раз в году, перед светлым праздником. Настирали кучу — и унесли двуручную корзину полоскать. И, поднимая тяжесть, тоже вздохнули:
— Что-то будет?
— Ох, что будет-то, милые! — ответила на ходу сестрице и матери Ольга, убегая вслед Маринке с куском хлеба, завернутым в платочек.
Веня побежал было за ней, спрашивая:
— Что будет, Ольга, скажи?!
— Что будет, то и будет.
— Да ты куда?
— Куда надо.
— А куда надо?
— Тебе надо дома сидеть!
— А тебе?
— Мне?! — только хвостом вильнула.
Веня остался дома с Наташей. Ее не допросишься, ей самой только подавай новости: «А еще что?!»
И товарищи все убежали на Графскую пристань, на бульвар, на рейд: узнать, что там на флоте делается. Вот там все известно! А отсюда, с крыши, Веня видит только верхушки мачт с ленивыми змеями длинных вымпелов. Веня пытается найти мачты корабля «Три святителя» — на нем держит свой вымпел командующий эскадрой вице-адмирал Нахимов. Вот уж этот все знает — и что было, и что есть, и что будет. А если он знает, значит, и брат Миша знает. «У Нахимова, братишка, матросы все и каждый должны знать, что и как», — говорил Вене, прощаясь, брат Михаил. Только теперь долго Мишу на берег не пустят.
Веня, пригорюнясь, сидел на коньке крыши, обняв коленки. Внизу скрипнула дверь... На двор вышла Наташа, глянула из-под руки на море, потом на крышу и негромко спросила:
— Еще что видно, Веня? Видишь что?
— Вижу, да не скажу! — ответил Веня.
Наташа усмехнулась и ушла в дом.
Веня не солгал. Он и верно кое-что увидел. В большой бухте на одной из мачт — сигнал «приготовительный старшего на рейде», требующий внимания всех кораблей: «Сейчас подам команду!»
Мачту заволокло клубами черного дыма. У Вени ёкнуло сердце: пароходы поднимают пары. Наверное, сейчас флагман подаст сигнал выйти в море навстречу неприятелю. И, уж конечно, пароход «Владимир» возьмет на буксир флагманский корабль и первый выйдет из бухты. На «Владимире» машинным юнгой Трифон. Он все увидит раньше Вени, а много ли он старше?! Вечор за ужином Трифон важничал, разговаривая с батенькой, словно большой:
— Мы антрацит приняли. Вот беда!
— А что же?
— Да антрацитом очень долго пары подымать. С ним намаешься!
Ах, до чего это обидно быть самым маленьким среди больших! То ласкают, зализывают, словно кошка слепого котенка. «Ты наш маленький, самый маленький! Не обижайте, братцы, сестрицы, младшенького! — учит старших мать. — Он у нас последний!» А то разгневается, зашипит гусыней и сама пнет: «Последыш! Да скоро ли ты вырастешь!..»