— Немецкое море на то и устроено, — утешали старые матросы молодых, — чтобы матрос сразу привык. Вот выйдем в океан, там дело другое. В океане мягко.
Серые северные краски моря постепенно переходили сначала в зеленовато-серые, потом в изумрудные и за мысом Рока стали цвета ультрамарина.
В океане «Крейсер» сначала шел хорошо, заглянул на остров Мадейра и, пользуясь «торговым ветром», подошел к берегам Южной Америки. Около экватора корабль попал в область безветрия и проштилевал несколько дней, но все же океан порой вздыхал жаркими редкими вздохами. Пользуясь ими, «Крейсер» подвигался к берегам Бразилии.
После нескольких крепких внезапных шквалов «Крейсера» накрыл жестокий шторм. Лазарев обрадовался шторму: он возвещал после яростной вспышки попутный ветер до мыса Горн, откуда корабль мимо Огненной Земли войдет в Тихий океан.
Но шторм усиливался. «Крейсер» нес только штормовые паруса. Лазарев в дождевом плаще не сходил с мостика. Капитан опасался приближения к берегу. Уже третьи сутки бушевал шторм. День клонился к вечеру. Волны делались круче и выше, что указывало на близость берегов. Палубу то и дело окатывало волной слева направо. Корабль ложился то на правый, то на левый борт.
Мичману Нахимову пришлась третья вахта. Вместе с ним на вахту стал к штурвалу с подручным рулевым Андрей Могучий.
Взявшись за ручку рулевого колеса, Могучий нагнулся к нактоузу[12], чтобы взглянуть на курс. Стекло обрызгивала вода. Картушку едва видно. Расставив широко ноги, Андрей решился отнять от штурвала одну руку, чтобы рукавом обтереть стекло. В это мгновение с левого борта вкатился вал и сбил Андрея через правый фальшборт в море. Первым это увидел сигнальщик и крикнул:
— Человек за бортом!
Не думая и секунды, Нахимов скомандовал:
— Фок и грот на гитовы! Марса фалы отдать!
Марсовые кинулись подбирать паруса.
— Пропал человек! — воскликнул Лазарев. — Кто?
— Андрей Могучий, — ответил Нахимов. — Михаил Петрович, дозвольте спустить вельбот...
— Еще семерых ко дну пустить? Где тут... Сигнальщик, видишь? — крикнул Лазарев.
— Вижу! — ответил сигнальщик и указал рукой направление, где ему почудилась на волне голова Могучего.
— Спустить вельбот! — самовольно отдал приказание Нахимов и взглянул в глаза капитану.
Лазарев движением руки дал согласие.
Когда Нахимов подбежал к вельботу, матросы уже спускали лодку. В вельботе сидело шесть гребцов. Нахимов прыгнул на кормовую банку.
Прошло три минуты. «Крейсер» лег в дрейф.
Вельбот ударился о воду, словно о деревянный пол. Волной откинуло шлюпку от корабля. Править рулем не стоило.
Мичман стоя командовал гребцам:
— Правая, греби! Левая, табань!
Загребной на вельботе строго крикнул:
— Сядь, ваше благородие! Сядь, говорю, не парусь! Без тебя знаем!..
На борту «Крейсера» зажгли фальшфейер, чтобы показать шлюпке, где корабль, а утопающему — направление, откуда идет помощь.
Пронизывающий мглу свет фальшфейера расплылся в большое светлое пятно, а корабля уже не видно за мглою пенного тумана. Вельбот прыгал по ухабам волн, то взлетая на гребень, то ныряя в бездну.
Нахимов кричал:
— Мо-о! Гу-у-у!
— Да помолчи, ваше благородие! — прикрикнул на мичмана загребной."
Нахимов умолк.
— О-о-о! — послышался совсем недалеко ответный крик, и тут же Нахимов увидел справа по носу на гребне волны черную голову Могучего.
Могучий, энергично работая руками, подгребался к корме вельбота с левого борта. Гребцы затабанили. Могучий, тряхнув волосами, хотел схватиться за борт левой рукой и оборвался. Нахимов лег грудью на борт и хотел подхватить Могучего под мышку.
— За волосы его бери! А то он и тебя, ваше благородие, утопит, — посоветовал загребной.
Нахимов схватил Могучего за волосы.
— Ой, ой! — завопил утопающий.
— Ха-ха-ха! — загрохотали гребцы, повалясь все на правый борт, чтобы вельбот не черпнул воды. — Дери его, дьявола, за волосы! Не будет другой раз в море прыгать!
В эту минуту и мичман и матросы позабыли о том, что кругом бушует море. Все внимание и силы гребцов сосредоточились на том, чтобы держать вельбот вразрез волны.
Никто из гребцов не мог бросить весло и помочь Нахимову. Задыхаясь, мичман тянул Могучего в лодку. Наконец Андрей ухватился за борт обеими руками. Охватив матроса по поясу, Нахимов перевалил его, словно большую рыбу, в лодку. Могучий сел на дне вельбота и, протирая глаза, жалобным голосом воскликнул: