Олдисс Брайан
Малайсийский гобелен
Брайан Олдисс
Малайсийский гобелен
КНИГА ПЕРВАЯ
ШАРЛАТАНЫ НА ФОНЕ ГОРОДСКОГО ПЕЙЗАЖА
От поднимавшегося с улицы и вползавшего в окно дыма очертания предметов становились зыбкими и неясными.
В районе Старого Моста всегда пахло свежераспиленной древесиной, специями, едой, отбросами из сточных канав и ладаном, курящимся на углу, где устроился местный колдун по прозвищу Черное Горло. Теперь же явственно ощущался еще и запах тлеющего дерева. Видимо, торговец опилками в очередной раз освобождался от лишнего товара.
Я подошел к окну и выглянул наружу.
Улица Резчиков-По-Дереву была заполнена более обычного и пульсировала утренней жизнью: постоянные обитатели, носильщики, нищие, прихлебатели делали все возможное и невозможное, чтобы помешать либо помочь (это было неясно) шествию шести толстых темнокожих людей в тюрбанах. Сопровождавшие их слуги несли балдахины, которые предназначались не столько для создания тени, поскольку летнее солнце в эти утренние часы пригревало еще не очень сильно, сколько для того, чтобы чем-то выделиться из окружающей толпы.
Дым поднимался от места, где расположился торговец золой, усердно сжигавший уличный мусор. Одного хорошего вдоха было достаточно, чтобы я отпрянул от оконной рамы.
Темнокожие жители Востока, очевидно, сошли на берег с триремы, только что прибывшей в порт. Между крышами Сатсумы были видны ее свернутые паруса.
Я натянул голубые сапоги, сшитые из настоящей крокодиловой кожи; пара черных сапог была заложена в ломбарде и, по всей вероятности, еще некоторое время должна будет там оставаться. Я направился на улицу, намереваясь поприветствовать наступивший день.
Когда я спускался по скрипучей лестнице, то столкнулся со своим другом де Ламбантом. Он поднимался навстречу мне, потупив взор. Казалось, он пересчитывает ступени. Мы поздоровались.
- Ты ел, Периан?
- Конечно. Уже несколько часов только этим и занимаюсь. Я отобедал у Труны. Гвоздем программы был голубиный пирог.
- Ты ел, Периан?
- Сегодня еще нет, если ты отказываешься поверить в голубиный пирог. А ты?
- По дороге мне попалась горячая коврижка, лежавшая без присмотра на подносе булочника.
- В порту новый корабль. Может, посмотрим на него по пути к Кемпереру?
- Думаешь, это принесет нам удачу? У меня сегодня плохой гороскоп. Возможна встреча с женщиной. Сатурн колеблется, а все остальные звезды против меня.
- А я в такой степени на мели, что не могу даже заплатить Черному Горлу за благословение амулета.
- Чудесно, когда нет нужды беспокоиться о деньгах. Мы шагали в хорошем расположении духа. "Цвет потертого костюма выдает в де Ламбанте актера", подумал я. В остальном же Гай де Ламбант достаточно приятный парень. У него темные, проницательные глаза, быстрый ум и острый язык. Он крепко сбит и ходит важно, с большим достоинством - в тех случаях, когда помнит о своей походке. Следует признать, что Гай отличный актер, хотя ему не хватает преданности профессии. Гай идеальный друг. У него много свободного времени, он беззаботный, тщеславный, распущенный, готов на любые проделки. Когда мы вдвоем, мы всегда веселимся, что могут подтвердить многие женщины Малайсии.
- Возможно, Кемперер угостит нас завтраком, даже если у него нет для нас никакой работы.
- Это зависит от его настроения,- сказал де Ламбант,- а также от Ла Синглы и ее поведения.
Я промолчал. Мы немного ревновали супругу Кемперера - Ла Синглу - друг к другу. Поззи Кемперер - великий импресарио, один из лучших в Малайсии. И Ламбант, и я состояли в его труппе уже почти два года. Отсутствие работы в настоящее время не было для нас новостью.
По набережной сновали толпы людей: босые мужчины с оголенными торсами выбирали канаты, тянули лебедки, перетаскивали ящики. Шла разгрузка триремы. Кто-то из зевак с удовольствием сообщил нам, что судно прибыло в верховье реки Туа из района Шести Лагун и доставило западные товары. Оптимисты полагали, что на судне привезли скульптуры, пессимисты говорили о чуме.
Когда мы подошли, группа таможенников в треуголках спускалась на берег. Они искали запрещенные товары, то есть любые новые вещи, которые могли бы расстроить приятное и неторопливое существование в Малайсии. Лично я одобрял их миссию. Несмотря на шляпы и форму, они походили на разношерстный сброд потрепанных жизнью людей - один хромал, второй почти ничего не видел, а третий, судя по внешнему виду, был хромым, слепым и в стельку пьяным. Мы с Гаем наблюдали подобные сценки с детства. Корабли, приходящие с Востока, представляли собой более интересное зрелище, чем суда с Запада, поскольку на них часто привозили экзотических животных и черных рабынь.
Глянув на палубу, я заметил странного старика.
Снасти мешали рассмотреть его как следует, но через минуту он сошел по трапу, держа под мышкой ящик. Старик был сгорблен и сед. И хотя он не являлся членом команды триремы, что-то в его облике говорило об иностранном происхождении. Я был уверен, что мы уже где-то встречались. Несмотря на теплый день, старик был одет в рваную меховую куртку.
Меня поразило сочетание восторга и осторожности, написанное на его бородатом лице, и я попытался придать своему лицу такое же выражение. Старик энергично направился в район Старого Моста и пропал из виду. Город кишел странными типами.
По дороге проезжало несколько экипажей. Когда мы с де Ламбантом повернули в город, нас поприветствовали из какой-то кареты. Дверь экипажа открылась, и я увидел свою сестру Катарину, которая одарила меня очаровательной улыбкой.
Мы тепло обнялись. Ее экипаж был одним из самых бедных. Сестра вышла замуж за человека из разорившейся семьи, но тем не менее была аккуратна как всегда. Ее длинные темные волосы, туго стянутые назад, перетягивала лента.
- Кажется, вам совсем нечем заняться,- сказала она.
- Отчасти - это естество, отчасти - притворство,- ответил де Ламбант.Но наши мозги активно работают, по крайней мере, мои. Я не могу ручаться за твоего бедного братца.
- У меня сейчас более активен желудок. Что привело тебя сюда, Катарина?
Она печально улыбнулась и опустила глаза, словно что-то рассматривая на булыжной мостовой.
- Можно сказать, что скука. Я приезжала к капитану судна узнать, есть ли новости от Волпато, но, увы, для меня ничего нет.
Волпато - супруг Катарины - чаще отсутствовал, чем находился дома. И даже когда Волпато возвращался в город, он обычно был замкнут и углублен в себя. И де Ламбант, и я попытались утешить Катарину.
- Вскоре придет еще один корабль,- заметил я.
- Мой астролог обманул меня. Я направляюсь в собор произнести молитву. Вы поедете со мной?
- Наш творец в это утро - Кемперер, сестренка,- ответил я.- И он создаст или погубит нас. Иди и исполни роль нашей Минервы. Вскоре я навещу тебя в твоем убежище.
Я сказал это небрежно, пытаясь воодушевить ее.
Катарина, озабоченно взглянув, ответила:
- Не забудь своего обещания. Вчера вечером я навестила отца и сыграла с ним партию в шахматы.
- Ишь ты, у него есть еще время для игры в шахматы! Он же совсем закопался в своих древних книгах. "Исследование конвергенции", а, может быть, "конгруэнции" или "дивиргенции". Кажется, я никогда не смогу запомнить разницу между "Высокой религией и Естественной религией, митраизмом и ноздрями епископа".
- Не смейся над отцом, Периан,- мягко сказала Катарина, поднимаясь в экипаж,- его работа очень важна.
Я красноречиво развел руками и склонил голову набок, всем своим видом демонстрируя раскаяние и согласие.
- Я люблю старика и знаю, что его работа, действительно, важна. Мне просто надоело выслушивать его нотации.
Когда мы с де Ламбантом шли вдоль набережной в направлении Букинторо, он заметил:
- Твоя сестра - голубка в сером платье. Она очень соблазнительна. Я должен навестить ее одинокое убежище в какой-нибудь из ближайших вечеров, хотя ты это не одобряешь. Впрочем, как и ее муж.