Завернув за угол и наняв извозчика, она приказала ехать до Яузской больницы. Было уже около двенадцати, когда она вошла в приемную комнату, где уже сидело несколько посетителей. Все они ожидали, когда окончится визитация доктора, и стало быть, когда можно будет видеть больных.
Между прочими посетителями сидела одна пожилая женщина. Глаза ее были красны от слез и она то и дело прикладывала к ним мокрый платок.
— О чем вы, бабушка, так плачете? — участливо спросила Елена Александровна, опускаясь на стул около старушки.
— Ах, матушка, барышня, горе горькое постигло меня, горькую, на старости лет; прогневала, знать, я, грешная, Господа Бога грехами своими великими. Один-единственный сынок лежит здесь. Сказывают, голову проломил, сердечный, вчерась..
— Не студент ли он, бабушка?
— Да, да, милая, студент… Успенский фамилия-то, Михаил Петрович… Вот один сын у меня, как перст, на последнем курсе, уж годочек один остается… Что я буду теперь без него делать, как жить, ведь без него по миру должна идти… А тут вот какой случай вышел: идет это вчера он по Москворецкой набережной, глядь — мчится бешеная лошадь; барышня или дама сидит в коляске-то, ни жива, ни мертва и никто-то не мог помочь ей, бедняжке, а он, сердечный, говорят — бросился останавливать… Мужчина-то сильный, что говорить. Ну, лошадь-то остановил, а сам-то сильно ушибся… Не знаю, как он теперь, бедный, что будет — Господь ведает.
Тут старушка начала рассказывать про свою горькую жизнь. Уже лет пятнадцать прошло, как она овдовела.
Муж ее был бедный чиновник и умер в горячке от простуды, оставя без всяких средств жену с девятилетним сыном. Много горя, много нужды приняла бедная вдова; работала она не покладая рук: шила на людей, убирала в домах, даже белье стирала — ничем не брезговала, лишь бы поставить на ноги своего любимого дитятку и вырастила- таки себе на радость и утешение такого сына, что дай Бог каждой дочери быть такой доброй да нежной, как он. Только один годочек и проучился на свой счет в гимназии-то, а потом на казенном на всем был: уж больно к ученью-то способным оказался, с медалью с золотой кончил; ну, а как потом в университет-то попал, так стал сам работать: уроки давать, в газетах пописывать и жили безбедно, благодаря Царю небесному… А тут нако-сь, какое горе приключилося.
— Бабушка, милая, сказать ли тебе, ведь это меня он вчера спас от смерти-то неминуемой! — воскликнула Елена Александровна и почему-то смутилась, лицо ее вдруг покрылось густым румянцем.
— Ах, милая барышня, Слава Царю небесному, что не дал Он, батюшка, погибнуть вам во цвете лет. Как же это все случилось, расскажите, милая.
И Елена Александровна рассказала все до мельчайшей подробности. А когда кончила рассказ, то прибавила: «Вот и я пришла сюда узнать, как он себя, бедный, чувствует, не нуждается ли в чем, может быть, нужны деньги, — я богата».
Старуха молчаливо слушала Елену Александровну и с восторгом смотрела на ее прекрасное, доброе лицо.
— Спасибо, родная моя, что вы так сердечно относитесь к бедному, Бог не оставит вас за вашу доброту.
Тут старушка встала и обняла девушку.
— Милая бабушка, не могу ли я быть вам полезной; вы бедны, я богата, а сын ваш рисковал своей жизнью ради моего спасения; вот, возьмите, что есть у меня здесь, а потом дайте мне ваш адрес, я побываю у вас.
Так говорила Лена, вынимая из портмоне и подавая старушке несколько кредиток, краснея в лице.
Та ни под каким видом не хотела взять деньги, но потом, видя крайне огорченное отказом лицо девушки, согласилась, наконец, взять.
Елена Александровна уговорилась с Натальей Петровной Успенской (так звали старушку, мать больного студента), что она пойдет к нему после нее и то в том случае, если больной чувствует себя хорошо.
Вскоре доктор ушел и Наталья Петровна вместе с прочими посетителями пошла в палату к сыну. Лена осталась одна в приемной.
Она теперь раскаивалась, зачем рассказала все его матери. Что подумает она о незнакомой девушке, посетившей ее больного сына? Лучше было бы прийти в другой раз или хотя бы выждать ее ухода отсюда. Но уже что сделано, то сделано; раскаиваться поздно…
Через полчаса из палаты вышла Наталья Петровна.
— Идите, милая барышня, он в сознании, слава Богу, а я подожду вас здесь, — сказала старушка, подойдя к Леве.
Лена робко вошла в палату и оглянулась по сторонам.
— Вам кого надо видеть? — спросила молоденькая сестра милосердия, увидя барышню, в смущении остановившуюся у дверей.