Бииииииииип...
— НАБОР ДЛЯ РЕАНИМАЦИИ!
Вырываясь из их рук, я хотел попасть к ней. Словно дежавю, я смотрел, как они рвут ее рубашку и снова заряжают дефибриллятор. Дэвид и еще один офицер оттащили меня от нее.
— ЭСТЕР!
— Разряд! — скомандовала доктор Ниси, и опять, как и в прошлый раз, казалось, будто электричество прошло именно через меня. Шок был таким пронзающим, таким мучительным, что у меня подогнулись колени. Это ответ. Мы уходим. Прямо сейчас. Прямо здесь. Я чувствовал, но...
— Малакай? Малакай?! Доктор!
Я лег на бок и посмотрел наверх, на нее.
— ...Эстер...
Когда в глазах потемнело, я мог лишь повторить свое обещание.
Я найду тебя. Я полюблю тебя. Клянусь.
ГЛАВА 26. Ω
МАЛАКАЙ
Безвременье — Сады добра
Птицы.
Слышу птиц.
Я чувствовал запах цветов и дождя, хотя не ощущал самого дождя. Наоборот, я ощущал тепло от солнца и приятную прохладу травы. Легкий ветер обдувал самым свежим воздухом, каким я когда-либо дышал. Даже не открывая глаз, я знал, что меня окружает красота. Это рай. Я хотел остаться и отдохнуть, когда снова вспомнил о ней. Глаза резко открылись. Я ожидал, что солнце ослепит меня или принудит снова закрыть глаза, но все было не так. На самом деле я видел сияющую сферу, ощущал тепло от нее, но можно было смотреть, не обжигая глаз. Я просто завис в голубом небе.
Где я?
— Дома.
Знакомый голос... но я не должен его слышать, только если...
Я поднялся, поворачиваясь туда, откуда услышал голос Альфреда. И да, вот он, весь одетый в белое, стоит на коленях перед кустом и собирает ягоды. Каждый раз, как он срывал одну, на ее месте вырастала новая.
— Я умер, — прошептал я. — Это смерть, Альфред?
— Да, ты умер. Ты уже должен был привыкнуть к этому. Пойдем, у нас много работы, — ответил он, поднимаясь с земли. Я заметил, что его одежда не запачкалась. Видя его одежду, я посмотрел на свою, но на мне все еще была больничная форма, которую мне выдали. Он передал мне одну из корзин и указал в сторону.
— Лисы? — спросил я, глядя, как небольшие оранжевые меховые шары с черными лапами толкаются и борются друг с другом. Я снова посмотрел на Альфреда, но его уже не было. — Хорошо. Я умер и теперь кормлю лис ягодами. Логично.
Я кивнул себе и направился к этой банде. Услышав мое приближение, они остановились и повернулись в мою сторону — дюжина маленьких оранжевых меховых шаров устремила на меня свои темные глаза. По какой-то причине мне захотелось подшутить над ними. Я дернулся влево, затем вправо, наблюдая, как они мечутся туда-сюда, пытаясь предугадать, куда я сделаю следующий шаг, а потом им всем разом надоели мои шалости, и в качестве расплаты они все вместе набросились на корзину и на меня. Ягоды разлетелись по воздуху, когда я упал на спину.
— Терпение — это добродетель, — сказал я им с улыбкой, пока они поедали рассыпавшиеся ягоды. Я поднялся и взял на руки одного зверька, погладил мех и угостил ягодой. — Полегче! — сказал я, наблюдая, как они набросились на ягоды. И когда они все съели, разбежались. Пока я снова вставал на ноги, прискакала дюжина кроликов, и все они уставились на меня в ожидании. И я уставился на них.
— Что?
Один из них вышел вперед, запрыгнув в уже пустую корзину.
Я сейчас не только разговариваю с животными... Думаю, я их и понимаю?
Это было бы не самой странной вещью, случавшейся со мной. И я, как Альфред, стал собирать ягоды, пока корзинка не наполнилась, и я не отдал ее кроликам. Когда они наелись, появились птицы, затем олени, затем медведи... Я привык оборачиваться и видеть новых желающих, так что, повернувшись в очередной раз, и никого не увидев, был немного удивлен.
— Хорошая работа, — произнес внезапно появившийся Альфред и взял себе одну ягоду.
— Где я? Меня отправили в рай для животных? Я буду вынужден кормить ягодами звериные души до конца времен?
Он засмеялся.
— А если это рай для животных, что бы ты сделал?
— Ничего. Здесь неплохо... Это противоположность плохому... Это просто... — Я не закончил, глядя на небо, приобретавшее насыщенный пурпурно-розовый оттенок, пока солнце медленно начинало садиться. Это прекрасно... Эстер бы замерла с благоговением.
— Эстер. Ты скучаешь по Эстер.
Ее имя. Зачем-то я огляделся, надеясь увидеть ее здесь, но ее не было.
И это хорошо.
— В тебе читается облегчение.