Она вздохнула.
— Он в порядке. Он стабилен.
— Стабилен? — Я снова начала паниковать. — Из-за чего он стал нестабильным?
— Эстер, если хочешь увидеть Малакая, нужно, чтобы ты расслабилась, хотя бы до того, пока мы поймем, что с тобой...
— Доктор, я в порядке. Я пройду, какие хотите, тесты, но только после того, как скажете, что с ним.
— Он... он... пришла твоя мать и хотела увезти тебя в Нью-Йорк для лучшего ухода. Малакай хотел остановить ее, но она пришла с решением суда, поэтому он забаррикадировал себя внутри вместе с тобой. Мы вызвали полицию, потому что все переживали, что он может сделать что-нибудь... радикальное. Он не спал и боялся за тебя…
— Что вы все с ним сделали? — Мой голос дрожал, и глаза жгло от слез, которые я пыталась сдержать.
— Полиция оттащила его от тебя, и у него остановилось сердце. Но он поправится... Эстер!
Плевать, что она сказала. Я стала срывать с себя провода. Она попыталась остановить меня в третий раз, но я оттолкнула ее. Я отбросила простыни и встала с кровати. Думаю, я и правда была в коме, потому что ноги подо мной растеклись, словно желе, и чтобы не упасть, я схватилась за перила своей кровати и удержалась.
— Ну, давайте! — кричала я на свои ноги.
— Эстер! Тебе нужно...
— Мне нужно попасть к нему! — оборвала я ее, заставляя себя идти. В палате был полный хаос, но это позволило мне хвататься за вещи, пока я шла к двери. Я вцепилась в дверной косяк и глубоко вдохнула.
Когда я вышла наружу, увидела ее, свою мать рядом с каким-то белым мужчиной среднего возраста. Скрестив руки, она бормотала ему что-то.
— Диана, — позвала я ее.
Она подпрыгнула и только тогда посмотрела на меня. Казалось, на нас смотрит вся клиника, именно поэтому она нацепила широкую улыбку и раскрыла руки, идя мне навстречу.
— Эстер... милая.
— Я прощаю тебя! — крикнула я ей, толкнув дверь и вставая перед Дианой. — Что бы ты ни планировала, что бы ни задумывала, слава богу, что Малакай тебя остановил, потому что накопленное тобой количество вредной кармы однажды вернется к тебе. И когда-нибудь, я надеюсь, ты вернешься к своим истинным чувствам и преодолеешь свой гнев и озлобленность.
— Я пришла, потому что...
— Потому что ты в долгах, — сказала я. У меня кружилась голова, но я удержалась на ногах. — Я узнала о тебе все еще до того, как уехала из Нью-Йорка, Диана. Тебя затянуло в финансовую пирамиду, и ты не можешь выплачивать свои игорные долги, покупки или аренду...
— Эстер, милая...
— Я всегда буду твоей дочерью, и если ты захочешь вести себя как мать, пожалуйста, дай мне знать. До того давай разойдемся каждая своим путем.
Обойдя ее, я подошла к сестринскому посту и, держась за стойку, спросила:
— Малакай Лорд? Какая палата?
— Следующая дверь, — сказала она, и каждый в этом крыле указал на дверь.
— Благодарю. — Я оглядела всех и попыталась идти, но я устала. И совсем неожиданно меня позвал очень знакомый голос.
— Osnaberi.
— Миссис Ямаучи? — улыбнулась я, и она обняла меня, касаясь морщинистыми руками моего лица. — Вы пришли?
— Конечно! Ты должна мне книгу.
Я кивнула.
— Должна.
— Эстер? — Я увидела за ней стройную женщину, очень похожую на Кикуко. — Я Майя Ямаучи, рада, наконец, с тобой познакомиться. Нужна помощь?
— Привет. Да. — Я улыбнулась ей, когда она обняла меня за плечи и помогла идти. Но она была не одна. Мерфи, одетая в полицейскую форму, подошла с другой стороны и помогла зайти внутрь, Дэвид, тоже одетый в полицейскую форму, держал нам дверь, пропуская в палату Малакая.
— Вы двое всегда заряжали наш город энергией, — прошептала Мерфи, пока я смотрела на Малакая.
Он был так же прекрасен, как и всегда, даже с растрепанными волосами, небритым лицом и темными кругами под глазами.
— Что я могу сказать, мы энергичные люди, — прошептала я, добравшись до края его кровати. Я протянула руку и убрала волосы с его лица. — Слышал? Мы энергичные, мы живые.
Повернувшись к ним, я улыбнулась.
— Спасибо всем.
— Нет, Эстер, спасибо вам, — сказала Мерфи, стоя рядом с Дэвидом и готовая заплакать.
— Ты спасла столько людей в тот день. Когда ты будешь готова, я уверен, многие захотят зайти, ничего? — сказал Дэвид.
Я кивнула, снова глядя на Малакая.
— Это было бы здорово. Ты восполнишь для меня пропущенные восемнадцать дней?
МАЛАКАЙ
Час назад я думала, что люблю тебя больше, чем любая женщина когда-либо любила мужчину, но спустя полчаса я знала, что то, что чувствовала до этого, просто ничто по сравнению с тем, что чувствую сейчас. Но через десять минут после этого я поняла, что моя прежняя любовь просто лужица по сравнению с бурными морями перед штормом. — Уильям Голдман. Я бы не смогла сказать лучше. От касания любви все становятся поэтами. — Платон. Это должно быть вашим девизом, мистер Лорд. Я любил ее вопреки разуму, вопреки обещанию, вопреки покою, вопреки надежде, вопреки счастью, вопреки любому разочарованию. — Чарльз Диккенс. Окей, забудь Платона, вот это будет твоим девизом, нужно получить права или что-то такое.