— О-ох-х! Просто дай интервью! — выкрикнула я. Малакай не прекращал смеяться, и мне это нравилось. Мне нравилось это больше, чем его хмурые брови, его переживания или страх.
— Только одно! Ради плюшек, — прошептал он мне на ухо. — Довольна?
— Даже не ради своей девушки, а ради плюшек?
— Девушки? — поддразнил он тонким голосом. — Мисс Ноэль, когда вы стали моей девушкой?
Закатывая глаза, я вырвалась от него и пошла в спальню, но сначала ответила:
— Когда ты вернулся за мной.
Он что-то пробормотал, я обернулась и увидела легкую усмешку на его лице.
— Что ты сказал?
— Ничего.
— Неправда.
— Что надевают люди, когда идут зарабатывать плюшки? — спросил он, меняя тему разговора, как и делал всегда, и пошел в сторону комнаты, уводя меня за собой.
— Здесь это уже не звучит, — пробормотала я, крепче сжимая его руку. После смерти дедушки мне было так одиноко, как никогда в жизни, никто не интересовался, чем я занимаюсь, не спрашивал, как я, была просто я. Но теперь были мы.
МАЛАКАЙ
— Кто вдохновил вас писать?
— Моя девушка.
— Какой ваш любимый цвет?
— Цвет глаз моей девушки.
Все они в изумлении уставились на меня — репортер, оператор, почти все в издательском доме «Пенокси», включая мою девушку из опроса, Эстер Ноэль, которая стояла в проходе своего офиса, расположенного над сидячими местами той аудитории, где и проходило интервью с журналом «Новэл Шоп». Если тот человек, кажется, он сказал, его зовут Говард, не оговорил заранее количество вопросов, я был уверен, что буду сидеть тут вечно. Первой стадией этой пытки был, вероятно, шквал вопросов из прямого эфира в социальных сетях.
— Кто-то повлиял на вашу жизнь, кроме вашей девушки? — спросила рыжеволосая девушка-интервьер, поднимая взгляд от телефона. Ее имя я забыл.
Я усмехнулся.
— Да. Дедушка моей девушки.
Кое-кто захихикал, некоторые застонали, остальные вокруг нас засмеялись, а я откинулся на стуле. Даже у оператора уголки губ дрогнули. Интервьюер продолжила, слегка раздраженная моим поведением. Уверен, она надеялась провести какой-нибудь серьезный шокирующий диалог, но как бы то ни было, я не мог рассказать ей правду о моем писательстве.
— Хорошо, мистер Лорд, вы расскажете нам, кто эта девушка, или мы все останемся в тревожном ожидании?
— Простите, я не знал, что все ждут этого, затаив дыхание. — Я слегка развернул стул и оглядел их всех, ждущих, не отрывающих глаз и скрестивших руки. Затем я посмотрел на Эстер, которая яростно мотала головой и размахивала руками в знаке «нет». — Женщина, которая руководит воздушным движением позади вас.
Они повернулись все вместе так быстро, что это было в равной степени устрашающе и забавно, учитывая, что Эстер все еще размахивала руками. Заставив себя улыбнуться, она кивнула всем и потом ушла назад в офис.
— Эстер Ноэль? — спросила женщина, и я кивнул. — Вау. В сети люди оживились, — сказала она, глядя в телефон. — Она глава вашего фан-клуба?
— А я — глава ее.
Раздалось несколько вздохов, и я не мог сдержать улыбки.
Если я продолжу ввязывать ее во все вопросы, я знал, она больше не попросит меня давать интервью.
ЭСТЕР
— Входи, — сказала я, не поднимая головы со стола.
— Что, черт побери, случилось с Малакаем Лордом? Он словно милый, романтичный робот? Люди просто плавились от его сентиментальных ответов. Он готов был дать мне все, чего бы я ни пожелала, когда выяснял там, в аэропорту, как встретиться с тобой, — слова Ли-Мей выскакивали так бессвязно, что я едва понимала ее.
Подняв голову, я оперлась подбородком о стол и сказала:
— Нам не нужно сначала поговорить о другом?
Она медленно присела в кресло перед моим столом, и я поняла, она обдумывала что-то, собираясь произнести. Потому я заговорила первой:
— Твой сын... он от Говарда. — Глаза ее становились шире, пока она смотрела на меня. — Надеюсь, ты не думала, что я забуду о вас двоих, потому что я с кем-то другим. Вы встречались, когда я была с Говардом?
— Нет! — ответила она быстро, качая головой. — Нет, но... это продлилось не так уж долго...
— Тогда все хорошо. — Я села ровно и затем откинулась в кресле. — Так как вы активно не врали мне в лицо, все хорошо. Но я не знаю точно, как относиться к твоему отъезду сразу после похорон дедушки. Я думала, мы друзья.
Она свесила голову, и ее золотисто-каштановые волосы рассыпались у нее по плечам.