На её глазах один из братьев вырос, затем съёжился. Другой постарел, потом помолодел. Они её не обманули. Ну, пока они приходят в себя, пора удалиться. Синтия блестяще справилась и с третьим испытанием.
Однако не безболезненно. Синтия обнаружила несколько ссадин на груди и боках — там, где пришлось протащить парней силой. Её торс побаливал, в некоторых местах на коже выступила кровь.
Захлопнув за собой дверь, кентаврица снова развернулась. Её пульс участился; к подобным физическим нагрузкам Синтия не привыкла, даже в хорошей форме. Душ сейчас не помешал бы: грудь словно испачкали помётом гарпий. Но свою работу она выполнила, парализовав умы братьев, пока сама кобылка занималась их руками. Синтия доказала свою принадлежность к роду кентавров.
— Добро пожаловать, Синтия. — Это была Вира, невестка доброго волшебника. На вид ей давали двадцать семь, но возрастная проблема касалась и её. Женщина была незрячей и очень доброй.
— Я так рада тебя видеть, Вира, — поприветствовала её кобылка. — Ужасно боялась, что не пройду испытаний.
— Возможно, так было бы лучше для всех.
Синтия изумлённо воззрилась на неё.
— Что ты имеешь в виду?
— Ох, не следовало мне этого говорить, — огорчилась Вира. — Уверена, что всё идёт, как полагается. — Однако тон выдавал неискренность слов. Обычно она проявляла к посетителям куда больше радушия.
— Вира, — начала Синтия, стараясь сохранять вежливость. — Мы с тобой — подруги, потому что у нас много общего. Помнишь? Нам обеим исполнилось шестнадцать, когда мы погрузились в сон.
— Да, так всё и было, — виновато согласилась та.
Синтии не нравилось давить на других, но она уже начинала нервничать по поводу методов волшебника Хамфри.
— Ты проснулась в тысяча десятом и, приняв зелье вечной юности, помолодела до двадцати двух, чтобы сравняться с Хьюго и выйти за него замуж. Я проснулась в тысяча девяносто третьем и была омоложена на восемь лет, чтобы поравняться с Че. Он представил меня тебе, когда мы посещали замок.
— Да, тогда физически мне исполнилось девятнадцать, а хронологически — сорок один. А тебе восемь — физически, и восемьдесят восемь — хронологически, поэтому твои сложенные годы могли равняться как половине моего возраста, как и ему же, помноженному на два. Как странно!
— Нам суждено было подружиться, — улыбнулась Синтия. — Мы притворялись взрослыми и молодыми одновременно. Теперь физически тебе двадцать семь, а мне — шестнадцать, и мы никогда друг друга не предавали. — Она сделала многозначительную паузу.
На слепых глазах Виры выступили слёзы.
— О, Синтия! Я не предаю тебя! Просто не имею права вмешиваться в дела доброго волшебника.
А вот это уже звучало серьёзно.
— Я сделала что-то не так?
— Ох, нет. Беда совсем не в этом. Ты… просто не вовремя. Я думаю. Хамфри в ужасном настроении. Кажется, он подобрал испытания с таким расчётом, чтобы ты передумала.
— Ужасающе сердитая демонесса! — вспомнила Синтия. — Грязные танцы. Глазеющие на мою грудь мальчишки.
— Да. Но это не сработало. Ты настояла на своём.
— Почти сработало, — пробормотала кобылка. — Должна признаться, последнее испытание действительно заставило меня дрогнуть. Ненавижу, когда во мне видят голую женщину. Это не по-кентаврьи. Но я просто не хотела признавать поражение.
— Я рада, что тебе удалось преодолеть все трудности. Лишь надеюсь, что ты об этом не пожалеешь. Происходит что-то странное.
— Так считает и Метрия. Я обещала удовлетворить её любопытство.
— Ну, боюсь, скоро ты всё узнаешь. Никогда не видела Хамфри таким беспокойным.
— Не видела?
— Я слепа, но употребляю те же выражения, что и окружающие. Сегодня даже Форменная Жена не дежурит; никто не приближается к нему, когда в таким ужасном настроении. — Затем Вира подняла взгляд на неё. — Ты ранена?
— Просто пара царапин. Откуда ты знаешь?
— В твоём голосе чувствуется лёгкое напряжение, будто тебе больно. Дай-ка, я позову Роберта.
— Роберта?
— Он лечит раны музыкой. — И она крикнула: — Роберт!
— Пожалуйста, не надо. Я не ранена, это просто мелочи.
Но Роберт уже был совсем рядом. Он оказался обыденного вида мужчиной и нёс в руках какой-то инструмент. Когда он коснулся струн, раздалась успокаивающая мелодия, и саднить перестало.
Синтия посмотрела вниз. Царапины исчезли!
Видя, что музыка подействовала, Роберт кивнул и ушёл.
— Спасибо! — крикнула Синтия ему вслед. Он вылечил её и даже не взглянул на её грудь.
Эта мысль, напомнившая кобылке о бесстыдных близнецах, вернула её к цели своего визита.