— Нет уж, спасибо! — невольно сказал он вслух и очень сконфузился, когда шедший впереди Петрович удивленно обернулся.
К девяти утра, после почти восьми часов ходьбы, прерывавшейся лишь небольшими, на пять-десять минут, остановками, Вань-Вань наконец сжалился и скомандовал:
— Привал!
По счастью, они как раз набрели на небольшой водоем, похожий, скорее, на большую лужу. Густая грязь вокруг мутноватой поверхности пруда оказалась покрытой многочисленными следами обитателей саванны, приходившими сюда на водопой. Следопыт Леша обнаружил, что привычными клиентами лужи были не только антилопы, гиены и шакалы, но и стая львов.
— Придется быть еще внимательнее! — констатировал он. — У них здесь помимо водопоя еще и любимое место охоты!
— Ага, как бы они нас с зебрами не перепутали! — согласился Вань-Вань. — Мужики, у меня есть котелок! Сейчас сделаю суп из тушенки! После обеда — всем спать! Я буду на часах первым! Потом, через полтора часа — Леша, потом — Лейтенант и, наконец, Петрович! А пока я готовлю еду — чистить оружие!
Глава 4
«Известия», 22 октября 1989 года
«Международный центр социально-культурных программ
„Венец“ намерен провести второй всесоюзный конкурс красоты, в котором примут участие 24 претендентки, в конце апреля 1990 года… Судя по всему, успех „Венцу“ гарантирован, поскольку волна интереса к русским красавицам в мире растет, так же как и волна интереса самих красавиц к конкурсам».
«Правда», 14 февраля 1990 года
«Я рабочий, 43-х лет, коммунист с 1972 г. Один дед мой был участником восстания на броненосце „Потемкин“, другой — кузнецом на Урале. Отец — участник Великой Отечественной войны.
И вот настал день и час, когда я молчать больше не могу!.. Чего мы ждем?! Гражданской войны? Я не сталинист, но я за порядок и дисциплину в стране. Партия должна предпринять все меры к тому, чтобы приостановить процесс дестабилизации, наладить нормальную жизнь. При многопартийности и разбросе мнений этого сделать невозможно — во всяком случае сейчас, на этом этапе… Считаю также, что в этот тяжелый для партии и страны момент уход из рядов КПСС… надо расценивать как предательство».
— Моя жизнь подходит к концу, — говорил Недобитый, печально поглаживая красивую бороду, — а я так и не понял, правильно ли прожил ее!
Разговор проходил в тесной тюремной камере с куполообразным потолком, в центральной части которого имелось отверстие диаметром с полметра. На полу валялись соломенные тюфяки и лохмотья в подозрительных темных пятнах, напоминавших засохшую кровь. Судя по тому, под каким углом в дырку над головами попадали солнечные лучи, скоро должны были начаться сумерки. Скорее всего, отсутствие отвратительной мухи означало, что с постепенным излечением от малярии грань между явью и бредом преодолевалась все легче. «Может, — подумалось Лейтенанту, — она в какой-то момент вообще исчезнет!»
— Почему, врачеватель, ты считаешь, что твоя жизнь не удалась? — спросил наш герой старика.
— Посуди сам, Ретиарий! В молодости я был правоверным иудеем! Во всем Эфесе не сыскать было еврея, который бы знал Тору или соблюдал законы и правила лучше и строже, чем я! И соплеменники уважали меня за это! Бог жил в моем сердце и вел меня, взяв за руку своей могучей ладонью! Или, по крайней мере, мне так казалось… Как и полагается, я женился, работал, рожал детей и всегда находился в мире с самим собою. И хотя наша эпоха полна опасностей и смуты, а мой народ погряз в грехе, распрях и стяжательстве, я точно знал: уж меня-то упрекнуть не в чем! Именно поэтому — из уважения к моей праведности — меня и назначили главным гонителем сектантов, почитавших распятого за преступления против Храма раввина. И, смею тебя заверить, мой юный друг, я не знал пощады, преследуя еретиков! То, что отказывались делать римляне, утверждая, что не имеют никакого отношения к спорам евреев, с лихвой возмещали такие, как я, — ревнители истинной веры! Мы организовывали бойкоты, изгоняли сектантов из селений подобно прокаженным и вышвыривали их из синагог! Мы даже порою убивали тех, кто кощунствовал и называл Назаретянина Мессией!