С трудом отрываясь от тела солнечной школьницы, Лейтенант с удивлением воспринял эту новую для него информацию.
— О! А когда ты успел обжить и эту спальню? — Таня рассматривала преобразившуюся кладовую.
Здесь уже не было хлама, старые газеты перекочевали в комод гостиной, а двуспальная постель оказалась застеленной свежим комплектом купленного на «прасе» красивого цветастого белья.
— Как тебе сказать? — уклонился Лейтенант от прямого ответа. Он не хотел, чтобы дочка полковника Фридриховского обиделась на то, что его планы в отношении нее приняли вполне конкретный характер еще до путешествия в Луанду.
— Послушай, тебе еще надо собрать вещи! А мне одеться ко дню рождения!
— Какой еще день рождения? — удивился наш герой.
— Аааа! — засмеялась Таня. — По-моему, мужчины в очередной раз доказывают, что их так называемая дружба — такой же миф, как и отсутствие дружбы женской! Так вот, сегодня отмечается день рождения мальчика Сашки. Он, кстати, бедненький, специально ждал моего возвращения, чтобы провести это мероприятие! Признаться, я подозревала, что и он, мажорчик смазливый, купил красивое постельное белье! А потому и спросила о тебе!
— И что? По какой причине я должен был отсутствовать?
— Нет, нет! Восторга на лице, конечно, не было, но ты, разумеется, приглашен! Тебя просто не успели предупредить! Так что встретимся через два часа! В квартире с привидениями!
Глава 4
«Известия», 6 ноября 1989 года
«За сорок лет Берлин такого еще не видел! Не берусь определить, сколько сотен тысяч человек запрудило его центр, человеческому морю не было конца… Казалось, все требования и призывы, упреки и обвинения, выдвигавшиеся в разных городах ГДР, сегодня собраны воедино. Слова „Гласность“ и „Перестройка“ были написаны на плакатах по-немецки и по-русски. Демонстранты требовали настоящей, а не словесной демократии, свободы печати и мнений, призывали ограничить власть бюрократии…»
«Известия», 28 декабря 1989 года
«Согласно сообщениям, поступающим из Румынии, сопротивление верных Чаушеску сил безопасности сломлено… Лишь в некоторых городах время от времени возникают перестрелки. Одновременно сообщается, что в стране быстро нарастают хаос и анархия. Резко усилились антикоммунистические настроения…»
День рождения Сашки мало отличался от всех остальных подобных событий. Практически не изменился и состав принимавших в нем участие. Единственное отличие заключалось в том, что по случаю своих именин Сашка решил претендовать на еще большее, чем обычно, количество внимания. Результат, по мнению Лейтенанта, получился тошнотворно-приторным. Впрочем, возможно, в нашем герое говорила самая обычная ревность. Дело в том, что при произнесении каждого нового тоста большие красивые глаза именинника неизменно смотрели не на произносившего, а косились или даже откровенно упирались в сохранявшую полный нейтралитет и невозмутимость Таню. Та, помня о ранимости ее молодого человека, не собиралась портить возможно последний перед долгой разлукой вечер из-за коровьих очей обаяшки-мажора. Именинника же приревновала жена подполковника Березнякова Эвелина. Насмотревшись на его вздыхания по более молодой и гораздо более привлекательной сопернице, она в очередной раз психанула, крикнула ни в чем не виноватому супругу «Выхухоль пучеглазая!» и в свойственной ей манере выбежала в ночь. Березняков, не совсем помнивший, как выглядел упомянутый ею зверек, все же обиделся и расстроился. Выпив полстакана коньяку за здоровье именинника, он снял очки с толстенными линзами и грустно принялся протирать их. Его действительно несколько выпученные глаза были такими близорукими и производили впечатление такой беззащитности, что Лейтенанту стало его жалко. Он не выдержал и подсел к мужу убежавшей истерички:
— Вы знаете, по странной иронии судьбы у меня возникло хобби, удивительным образом пересекающееся с вашей областью исследований!
Березняков снова нацепил на чуть приплюснутый нос очки и с интересом посмотрел на нашего героя, вновь став похожим на «поросенка, который умел играть в шахматы». Хлопнув — уже без тоста — еще полстакана, он заговорил в столь несоответствовавшей его внешнему виду развязной манере:
— Это каким же образом? Вы что, тоже начали читать лекции о перестройке как неизбежном этапе дальнейшей трансформации социализма? Или решили жениться на ненормальной?