— Почему же в милиции решили, что он шел с дровами?
— Была при нем вязаночка хвороста, так ведь сушняк разрешено брать. А так больше ничего, и следочки легонькие.
Он устал, на лбу, возле коротко остриженных волос, выступили бисеринки пота, но глаза смотрели с надеждой. Отпустив его, Вера стала лихорадочно искать подтверждения именно такому ходу событий, но никаких других фактов не было. Только утверждения самого Сухова. Она перелистывала инструкции по расследованию дел об убийствах. Ничего. Если бы был хоть один свидетель, кроме жены! Жизнь Сухова замыкал лес. Где же выход? А тут еще раздраженный Шарапов не дает покоя. Несбывшаяся мечта о прокурорском месте ожесточила его, сделала придирчивым.
— Вы все переданные мною дела окончили? — спросил он как-то.
— Нет.
— Ага, дело Сухова вижу, — он полистал его. — Вы же сами хотели поскорее сбыть в суд все милицейские дела?
— Я была не права. Здесь дело особое.
— Ну, знаете…
— Пока не знаю, но хочу знать, это точно.
— А вы перец. Смотрите, не заработайте неприятности.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Буду смотреть.
— Испытываете мое терпение? Эксперименты эти…
— Эксперименты? Семен Иванович, вы — молодец. Это как раз то, что мне нужно!
— Осенило, — хмыкнул Шарапов, но слушать не стал, сказав свое любимое: — Своих дел по горло, сама управляйся.
А Вера так и ухватилась за эту мысль. Но только через две недели сумела она уговорить Франкина помочь ей. Климов отмахнулся, Лучинников в данном случае не годился, ровня по положению. Черняк заявил, что это напрасная трата времени.
Апрель был в середине. Весна вовсю старалась украсить леса и поля то нежной, то ядовито-пронзительной зеленью. Воздух дрожал от солнечного тепла и испарений легко дышащей земли. Было так приятно ехать в удобной тележке начальника милиции, подставляя лицо легким касаниям теплого ветерка. Рядом молча сидел Франкин. Его светлые глаза рассеянно скользили по окрестностям, и Вере хотелось спросить, чувствует ли он запах леса, слышит ли гомон птиц? Сзади везли Сухова. Увидев двух конвоиров, Сухов усмехнулся. В затею следователя он не верил. В Черной балке он остановил возницу, и все собрались возле указанного им места. Сухов сделал несколько шагов в лес, широко открыл глаза и глубоко вдохнул родные запахи.
Франкин зарядил ружье, конвоиры установили соломенное чучело, и началась пристрелка. Потом Франкин, сидя на пне, несколько раз вычерчивал кривую полета пули. Еще и еще пристреливались, сверяясь с актом судебного медика. Нужный результат получался только с одной позиции, с той, которую указал Сухов. Следственный эксперимент удался! Вера попыталась объяснить это Сухову, но того охватила тоска. Не слыша ничего, он думал, видимо, только о своем столь близком и недостижимом доме.
Отправив Сухова с конвоем вперед, Вера благодарила Франкина:
— Без вас я ничего бы не сделала.
— Чепуха, любой бы сгодился.
— Похоже, что Сухов не понял, какое значение для него имеет этот эксперимент.
— В камере ему растолкуют разницу между тремя и десятью годами отсидки, — говорил Франкин, вынимая из кармана шинели фляжку. — Я причащусь, а вы?
Вера отказалась, а Франкин медленно отпивал глоток за глотком. Потом закурил и, усевшись в тележку, пустил лошадь шагом. Выпив, он, как всегда, размяк и осмелел одновременно. Поглаживая щеточку усов, покосился на Веру:
— Вы со своими наклонностями тоже далеко не уйдете.
— Тоже?
— Пришьют вам оправдательный уклон и в лучшем случае загонят в нотариальную контору.
— Так было с вами?
— Вроде. Из министерства и вот сюда.
— Из-за этого? — она кивнула на флягу.
— Раньше, когда стал воевать против дубовой убежденности одного типа… Водка оказалась хорошим предлогом для удаления. Попал на фронт, к танкистам. Вот, скажу вам, люди! Но ранили, и пришлось устраиваться уже самому. А что я мог? Криминалист с подмоченной репутацией, размазня. Дали район и велели помалкивать. Что я и делаю.
Вере страстно захотелось откровенного разговора, Марку будут понятны ее боль и желания, но… нельзя. Франкин сидел понурившись, надвинув фуражку на глаза, скорбная складка шла от носа к подбородку, в опущенном уголке рта погасший окурок. Пьяненький, слабый. Вера отвернулась. Потом спросила:
— А как вы получили Красную Звезду?