На остановке возле кинотеатра ее догнал Славик, поискал зоркими глазами в негустом скоплении людей, вздохнул:
— Дед Коля опять укатил спозаранку?
— Как всегда.
У Али отлегло от сердца. Со Славиком стало опять хорошо, такой свойский парнишка, и так много у них теперь общего, хоть он и помладше.
— Почему утром не слушал Сталина?
— Не знал, мазут на железнодорожной ветке помогал перекачивать. А потом слышал. Только нам с тобой придется околачиваться в тылу.
Оба вздохнули. Позванивая и громыхая, приближался трамвай.
3
Пруток нелегко вставить в нутро полуавтомата. Это только говорится — пруток, а он в поперечном сечении сантиметров пять и длиной метра полтора… От напряжения болели руки, ныла спина, а к концу смены ослабевали ноги.
Ну, все, пруток закреплен. Аля нажала пусковую кнопку, заработали сразу и сверло, и резец. Из черного прутка получались одинаково блестящие снаружи и внутри стаканчики — гильзы для снарядов. А на резец и сверло струилась белая жидкость, тоненько, экономно. В первый день работы именно на эту струйку дивилась Аля: молоко. В магазинах с ним уже перебои: война, с транспортом туго. А тут… Подставила палец над резцом, и рискнула лизнуть, что за молоко?
— Отравишься, самолаборатория! — крикнул отлаживающий соседний станок худой, беловолосый парень.
Ей стало неловко, стыдно — и за незнание, и за любопытство. «Молоко» оказалось пресным, без запаха, вроде мутной воды.
— Это эмульсия. Посчитай, сколько делают оборотов сверло и резец.
— Много… — нахмурилась Аля.
— Правильно. И от этой крутежки они сильно нагреваются. Вот их и охлаждают эмульсией.
Надо же придумать: молоко льют на железо! Дурында. Но не говорить же этому беловолосому, что завод она увидела вблизи только теперь, на Малой Бронной их нет.
Осторожно сняв жестким проволочным крюком стружку с резца и сверла, бросила ее в ящик и глянула в проход. Рабочие выключили станки. Ага. Перерыв. Подождав, когда кончится пруток и последний стаканчик упадет со звоном в ящик на своих собратьев, Аля выключила станок и, взяв сверточек с выступа фундамента, пошла к полуавтомату Сони. Вместе уселись на кирпичную бровку перед цехом, поели, угощая друг друга. Аля положила голову на узенькое плечо Сони. Из цеха выбежала стайка токарят, парнишек лет по четырнадцати, они расселись напротив, на такой же побеленной бровке.
— Сонь, ты нас не разлюбила? — крикнул один из токарят.
— Надо проверить. У меня с вами любовь, как у Деда Мороза с Весной. Чуть солнышко пригреет, наша любовь тает.
— А сейчас июль… — вздохнул другой мальчишка. — Безнадежно. Эх, поспать бы… минуточек шестьсот.
— Вот я тебе сейчас посплю… — И Соня привстала.
А мальчишки и рады, повскакивали, хохочут.
Они перешучивались с Соней, будто Али здесь не было. Взглянув на свои часы, Соня поднялась. Ребят словно ветром вдуло в цех.
— А почему они со мной не разговаривают? Боятся, что ли, меня? — не без обиды спросила Аля подружку.
— Стесняются. Ты симпатичная.
— Это на тебя они не должны глаз поднимать, блондинка с карими очами.
— Мы с ними вместе по Таганке гоняли, я им своя. И я постарше тебя, уже девятнадцать, вроде пионервожатой для мальцов этих. — И застенчиво улыбнулась.
В проходе шириной с Малую Бронную контролер ОТК, она же табельщица, статная Катюша лениво отпихивала рыжего коротышку, начальника смены Иванова. Соню схватил, к изумлению Али, Мухин, и его лицо залучилось морщинами — улыбался. Соня острыми локотками оттолкнула цыплячью грудь мастера и пошла к своему станку. Мухин надвинул кепочку на глаза:
— Эх, в трубу меня…
Аля и не заметила, как на нее налетел Дима. Она не сопротивлялась, только изумленно смотрела в его худое, разгоряченное лицо. И Дима разнял руки, отвел светлые глаза.
Работая, Аля не могла освободиться от неприятного чувства подавленности. Все в цехе принимали эту игру «в обжимки», как окрестила ее тетя Даша, а вот она, Аля, не может…
— Обидел? — спросил, подходя к ней, Дима и протянул пирожок, да с таким обезоруживающе-виноватым видом, что невозможно отказать ему.
— Спасибо.
— Мир? — просиял Дима. — Учти, пекла твоя свекровь. Я это серьезно, — и скрылся за станком.
Оттаскивая ящик набравшихся гильз к проходу, чтобы легче было его забрать грузчикам, Аля наконец-то поняла: Дима сделал ей предложение. Первое в ее жизни. Не считая шутливого сна Игоря под старый Новый год, в котором он видел свою будущую жену:
— Смотрю, а она такая знакомая, вроде бы ты…