— Когда он вернулся к лодочному сараю, — проговорила я, — он нес большую картину. Картину маслом. Он поставил ее в то же место, за сарай. Затем он забрал спортивную сумку и ушел с ней вверх по тропе между скал. Вскоре появилась лодка Нейла. И, когда мы услышали, как взревел мотор Ивэна, мы бросились за ним. Спортивная сумка… ладно, это всего лишь мое предположение. Но картина до сих пор на месте. — Я вздохнула и произнесла несчастным голосом: — Вот и все.
— Что ж, — заявил Ивэн, — надеюсь, что все. Он встал и вытянул вперед руки явно театральным жестом. — Сдаюсь. Я действительно забрался в дом Хэмилтонов сегодня рано утром, и я действительно взял картину. Признаюсь. Но я не крал. Это портрет полковника Хэмилтона, и я считал, что он принадлежит мне. Полковник всегда говорил, что я для него совсем, как сын, единственный сын, а миссис Хэмилтон говорила, что, когда она умрет, я могу забрать его себе.
— Она никогда не могла такого сказать. Она терпеть тебя не могла и не верила тебе, — рассердился Нейл.
— Да что ты знаешь об этом? Ты никогда туда не приезжал, только на каникулы, так откуда тебе знать, как они ко мне относились?
— Я достаточно знаю. — Внезапно они оба чуть ли не бросились друг на друга. — И то, что ты о них думаешь. Да, с дядей моим ты ладил, но тетя Эмили никогда с тобой не общалась. И многие на Мойле это знают и могут подтвердить.
— Тогда объясни мне, зачем мне было так рисковать? Да, я признаю, я был в доме и поступил так, потому что тебя не было, потому что я знал, что ты скажешь… зачем мне картина, если мне ее не обещали. Он был. мне, как отец, больше, чем тот, которого я могу назвать своим.
И снова это неопределенное, но явное ударение на слове «отец». Мне-то это было понятно, потому что Ивэн и раньше намекал на возможную свою связь с семьей Нейла, предположение, что приемный сын садовника, на самом деле, был дитя любви Хэмилтона, и посему его так ненавидела жена полковника.
— Вероятно потому, — произнес Нейл таким отвратительным тоном, какого я от него не ожидала, — что ты слышал, как тетя говорила, что это самая ценная вещь в доме, но ты слишком туп, чтобы понять, почему она так говорила.
— А она ценная? — поинтересовался сержант, который, проигнорировав театральный жест Ивэна, довольствовался лишь тем, что смотрел и слушал.
— Ценная? О Господи, нет, самая обычная. Но портрет был очень похожим, и она любила его.
Неожиданно я поняла, что с меня достаточно. Я встала.
— Сержант Фрэзер, извините меня. Ночь была долгой, и мне необходимо принять душ, переодеться и позавтракать. Первые два немедленно. Вы, разумеется, можете оставаться, сколько вам угодно, и, если вы будете еще здесь, когда я спущусь, я придумаю, что приготовить вам на завтрак.
Он начал было протестовать, но я не осталась слушать его. А я пошла наверх в спальню и закрыла за собой дверь.
Я не обратилась немедленно к моему внутреннему голосу. Скорее всего, я специально тянула время, надеясь, что, когда спущусь, полиция уже исчезнет с Ивэном Макеем вместе. По сути дела, я понятия не имела, можно ли предъявить какое-либо обвинение. Все зависело от того, найдут ли спортивную сумку и что в ней окажется. Картину, за исключением того, что она была частью моей истории, можно было не принимать во внимание. И вполне возможно, думала я, стеля постель и беря в руки халат, что вся ситуация станет восприниматься, как дурацкая мелкая кража. Полиция примчалась так быстро из-за заявления о краже оружия. А теперь даже неизвестно, прикасался ли к нему Ивэн вообще. И тогда получается, что его оклеветали, или, как он с горечью выразился: «Собаке собачья смерть». При этой мысли мне стало неприятно, но мне ничего не оставалось делать, как рассказать всю правду и оставить ее на суд профессионалам. Я слышала, как они разговаривают, спрашивают и отвечают, когда проходила через маленькую лестничную площадку к ванной и закрывала за собой дверь. Затем из-за шума льющейся из кранов воды ничего не стало слышно.
Вернувшись к себе, так же неторопливо, я переоделась. Когда я причесывалась, какой-то звук снаружи привлек мое внимание. Я выглянула из окна и увидела, что по дороге к коттеджу осторожно едет «лендровер» Арчи. С ним был кто-то еще. Мне показалось, что двое.
Я посмотрела на часы у кровати. Разве паром уже пришел? Оставалось еще полчаса. И брат не может появиться здесь раньше девяти или половины десятого. А я надеялась, что эта неприятная ситуация разрешится сама собой гораздо раньше.
«Лендровер» подпрыгнул на ухабе последнего поворота и остановился. Из автомобиля выскочила Энн Трейси, за ней Меган. Кто-то открыл им дверь, и я услышала, как они вошли. Потом начался галдеж.
Больше я не могла оставаться в стороне. И пошла вниз.
Глава 17
— Вот она!
— Ах, Роза!
Меган с Энн заговорили вместе. Они обе сидели за столом у окна. Рядом с закрытой дверью стоял Арчи Макларен. Заметив у причала судна, он, должно быть, вместе с девушками приехал в коттедж посмотреть, что происходит, и теперь, очевидно, решил остаться, чтобы поглядеть, как развивается драма. А пассажиры парома как-нибудь сами о себе позаботятся.
А сцена, разыгрываемая у меня в комнате, явно годилась для драмы. Ивэн сидел на стуле у камина, напротив него находился сержант Фрэзер, только детектив-констебль передвинул свой стул и перекрыл им вход в сушилку. Нейл стоял у камина, положив локоть на полку.
Кто-то поднес паяльную лампу к потухшим дровам в камине и подложил остатки торфа. И огонь бодро загорелся.
— Здравствуйте. Доброе утро, Арчи. — Я поприветствовала вновь прибывших несколько неуверенно, а затем, так как лучше было хоть чем-нибудь заняться, чем просто стоять и стараться не глядеть на Ивэна, подошла к камину и вынула из него газовый баллон.
— Ранний визит? Вы завтракали?
Дурацкое замечание в подобной ситуации, но оно разрядило ситуацию. Энн быстро заговорила. Она выглядела взволнованной.
— Роза, нам пришлось приехать. Мы, конечно, не знали, что тут происходит, я хочу сказать, что здесь полиция и мистер Хэмилтон. Но, когда Арчи нам сказал, мы поняли, что нам надо приехать и рассказать о том, что произошло вчера.
Я подошла к дивану и села, вопросительно глядя на сержанта Фрэзера.
Он кивнул.
— Да, это имеет отношение к делу. Выяснилось, что, когда вы вчера были на острове, юные леди пришли сюда. И то, что они нам рассказали, может быть важно. Но так как вы хозяйка коттеджа, девочка, мы ждали вас. Может быть, мисс Трейси или мисс Ллойд повторят свою историю вам?
Я подняла брови. Покрасневшая Меган с несчастным видом отрицательно покачала головой. Энн вытянулась вперед.
— Да. Мы пришли сюда вечером. Вчера вечером. Мы бы не стали вас беспокоить, если бы вы были заняты, но мы хотели опять посмотреть на выдр. Но вас не было дома, и мы пошли туда… — она сделала неясный жест, — за коттедж и нашли место, откуда могли все видеть незамеченными. Укрытие.
— Энн, — тихо произнесла Меган. — Не повторяй все снова. Расскажи только конец.
Энн перевела дух. Ей-то не состояло труда не глядеть на Ивэна.
— Хорошо. Он пришел. Ивэн Макей. Его судно подошло к причалу. Он вылез, подошел к двери и постучал. Из-за того, что нам было о нем известно, мы остались стоять на месте и молчали. Он снова постучал, но ему, естественно, никто не ответил. Тогда он вошел внутрь. У него был ключ. Мы не знали, что делать, поэтому просто следили. Он не долго там был… просто вошел и позвал, словно проверял, действительно ли, никого нет. Потом он вернулся к лодке. — Она замолчала. — Меган?