Астенические расстройства и здесь идут рука в руку с вегетативными, но выражены они в меньшей степени. В детстве они едва намечены: она не любила выходить к доске, где у нее возникали неприятные симптомы напряжения. Очевидными эти жалобы делаются в 26–27 лет, на фоне производственной интоксикации и вызванной ею анемии: резкие мигренозные головные боли с гиперакузией, «дрожь и тряска» при ссорах с соседями (этот последний феномен, описываемый как: «всю трясет», «бьет как в лихорадке» и т. д. — особенно част среди лиц этой категории). Перемена места работы улучшила на время состояние, но в последние годы та же симптоматика возникает уже без видимых внешних причин, усиливаясь в период месячных. Теперь она тесно связана с эпилептоидной характеропатией и ее конституирует: огневая возбудимость, взрывчатость, дисфории естественным образом вплетаются в ткань психопатии и становятся «постоянными чертами личности».
(Отметим и здесь крупное сложение и гипертрихоз верхней губы: эти телесные «черточки» привязывают се личностную патологию к некоему «соматоэнцефалозу», который, не лишая ее ответственности за свои поступки, в какой-то мере снимает с нее вину, реабилитирует ее — если не перед близкими, то перед «психиатрическим Судом вечности».)
Набл.69. Мужчина 28 лет, брат описанной выше. Родился в срок, развивался правильно, был, со слов матери, «очень озорной и общительный». В 6 лет — кератит с угрожающим прободением роговицы. Болезнь считали следствием недоедания и в течение трех лет лечили в общеукрепляющих санаториях — воспалительные явления стихли, но осталась непереносимость яркого света. В армии был рецидив с резью в глазах — лежал в госпитале, был освобожден от стрельб. В школе учился средне, ленился. После 7 классов пошел учиться на токаря, но после армии, в связи с глазной болезнью, переменил профессию, стал геодезистом. Регулярно выпивает. Пьяный (со слов соседки) «необуздан», «не дает пройти», «станет в коридоре и с ухарским видом ждет», когда пожилой сосед-художник пройдет мимо: чтоб толкнуть его — хотя утверждает всякий раз, что тот задел его первый. Дважды задерживался милицией и осуждался на 15 суток (?) за хулиганство на улице. Предельно эгоистичен: «все для себя», любит красивые вещи, обставил за счет матери свою комнату новой мебелью, в то время как остальная семья довольствуется старой. Женился 2 года назад, жена миловидная, но отличается детскостью, «бездельница», внешне во всем ему подчиняется, но ничего по дому не делает: ссылается на головные боли, «не может» рано вставать, убирать места общего пользования; он попустительствует этому и поддерживает ее, несмотря на недовольство сестры; имеет особое влияние на мать и через нее добивается в семье преимуществ.
Рослый, мускулистый, с большой головой, относительно короткими ногами. Врача встретил неловко и нехотя, ходил взад-вперед по комнате, брался за одно, другое, раздражался, ответы давал принужденные, демонстративно односложные, безразличные и часто явно не соответствующие действительности. Сказал, что характер у него «сносный», а у жены «если и есть нервность, то самую малость» — беседа быстро закончилась из-за его явной неоткровенности и нарастающей враждебности. Когда добился своего и врач от него отступился, «сменил гнев на милость», заулыбался, оживленно обсуждал у себя в комнате с женой комическую сторону обследования, приветливо ухмыльнулся врачу на прощанье (С).
В данном наблюдении большую роль играет алкоголизм, который (как всегда в таких случаях) выявляет и усиливает симптомы эпилептоидии, и прежде всего— и без того свойственное ей расторможение влечений. Алкоголь производит такое действие как в состояниях острого опьянения (когда этот молодой человек делается особенно агрессивен, «дает волю рукам», попадает в поле зрения милиции), так и в более отдаленной перспективе — вследствие хронической алкогольной интоксикации. Характерно, что и пьяный он сохраняет патогномоничное для эпилептоидии стремление выглядеть всегда правым, выставлять себя в качестве не наступательной, а оборонительной стороны, восстанавливающей поколебленную справедливость: начинает ссоры, инициирует физические столкновения будто бы не он, а нарочно задевающий его старик-сосед. Обман здесь только частичный — лицемерие эпилептоида занимает лишь верхние этажи его сознания, в подвалах же его он и вправду верит в правоту своей карающей миссии: в данном случае в то, что старик провоцирует его своим высокомерием и пренебрежением и что таких людей необходимо при первой возможности учить и наказывать. Этот молодой человек, хотя и попадал в поле зрения правоохранительных органов, действует вовсе не слепо и безоглядно — он неплохой дипломат, что явствует хотя бы из того, что в этой семье, состоящей сплошь из властных и притязательных лиц, он всех обходит и добивается для себя особых выгод и преимуществ. Он использует для этого материнскую слабость и вызывает тем законное недовольство и противодействие сестры, что должно породить (если уже не вызвало) конфликт на семейном уровне. Астенического и пароксизмального ряда расстройств здесь нет. кажется, вовсе, но зато имеется персистирующий воспалительный процесс роговицы: замечено, что эпилепсии свойственно сочетаться с проявлениями иммунной недостаточности, также наследственной (см., например, у О. А. Васильевой); у матери последняя проявилась, возможно, в фурункулезе, у его покойного брата — в неизвестном и быстро прогрессирующем заболевании нервной системы. И здесь отмечена диспластичность телосложения.