С середины 10-го класса «посерьезнел». Вспоминает, что в какой-то момент отчетливо ощутил в себе перемену сравнительно с прежним: «все стало не так», «все по-другому почувствовал». Однажды, гуляя в лесу, вспомнил какой-то запах, связанный с детством, и «стало невероятно грустно, что оно прошло». Ему вообще свойственна теперь печаль, она возникает без видимой причины: «грустно и все тут» — такое настроение может длиться неделю. В 10-м классе стал комсоргом и решил «сплотить класс», считая его «недружным». В конфликтах между учителями и классом начал демонстративно становиться на сторону последнего. Увлекся в это время обществоведением, затем — книгами по философии и физике, «заинтересовался» теорией относительности. Летом, забыв об остальном, готовился к поступлению в институт, переутомился — возобновились головные боли, повторился обморок от вида крови. Обследовался стационарной военно-врачебной комиссией, был освобожден от службы в армии в мирное время с диагнозом «вегетососудистая дистония». Учится в вечернем техническом вузе, работает лаборантом.
Несколько медлителен, говорит размеренно, задумывается над ответами, ни один вопрос не оставил без внимания, серьезен, положителен в беседе. Немного наивен в своей откровенности, прямодушен, прямолинеен, порой — с оттенком меланхоличности. Не любит шума, толпы, например — праздничной демонстрации. В малознакомой компании ему особенно скучно, он предпочитает поговорить наедине по душам с товарищем. Сентиментален, готов заплакать среди фильма. Любит правду, отстаивает ее — часто вопреки преобладающей точке зрения. Отмечает у себя свойство не доводить до конца намеченное, склонен поверять замыслы бумаге и тем и ограничивается. Изобрел новую схему радиоприемника, но так и не удосужился построить его; записывается в кружки, но вскоре перестает посещать их. Девушками не увлекается (С).
Вначале о сыне. У него в детстве очевидный симптомокомплекс «органической невропатии»: с ночным недержанием мочи, обмороками, головными болями, провоцируемыми умственным напряжением. Психическое состояние его в последние два года достаточно сложно и двойственно. Оно как бы состоит из эпилептоидной и шизоидной составляющих, находящихся, та и другая, в состоянии декомпенсации. От шизоидии здесь: протрагированная субдепрессия юношеского возраста с оппозиционизмом, разлаживающимися отношениями со сверстниками, отдалением от них, дистанцированием от класса, который воспринимается как «недружный», нуждающийся в исправлении и сплочении. Отсюда же — самый наивный и незрелый интерес к общим проблемам мироздания и их «философскому» переосмыслению: в основе этого явления всегда лежит стертый дереализационный синдром с легким налетом недоумения, «попытками разобраться» в изменившемся восприятии окружающего. Отметим также неспособность к завершению начатого и неразвитость полового влечения. От эпилептоидных и «органических» стигм здесь: возобновление головных болей, обмороков, легко возникающие состояния экзальтации, слезы при просмотре фильмов, состояния почти религиозного обращения: когда он в одно мгновение становится иным, «более серьезным», наконец — молниеносный, пронизывающий «запах прошлого» с особенно острым ощущением бренности земного и уходящего в небытие прошлого. Такая «остановка времени», с невероятным, взрывным расширением умственного кругозора и таким же ускорением мыслительных процессов, с озаряющей ретроспекцией прожитого, свойственна, говорят, умирающим (что трудно проверить) и эпилептикам. Нечто подобное испытал, если верить легенде, Магомет, страдавший эпилепсией: у него как-то опрокинулся кувшин и он — вода еще не успела пролиться — за ускользающе короткий миг обозрел всю поднебесную и себя в ней (ссылаюсь здесь на Д. А. Аменицкого). Участие латентной эпилепсии (эпилептоидии) в генезе данного состояния тем более убедительно, что ему предшествовал «запах детства», представляющий собой в данном случае подобие ауры, особого состояния психики: это психический пароксизм, протекающий при ясном сознании, но на фоне измененного восприятия себя, мира и течения времени. Впрочем, разделять эпилептоидию и шизоидию здесь можно лишь схематически — в применении к больному эта попытка выглядит искусственной: обе патологии выступают и звучат у него как бы синхронно и согласованно.