— Артем переживал, но сделать ничего не мог. Он успокаивал себя и Алену, что осталось немного потерпеть, после школы они что-то придумают, так сильно он был в неё влюблен. А в выпускном классе случилось так, что не убереглись и девушка забеременела. Ругалась я конечно ужасно, но что поделать. Не могу же я насильно заставлять их избавляться от ребёнка?
На этих словах Галина Васильевна заметила, как глаза Яны помутились, а её рука невольно дернулась к животу.
— Я гораздо больше за девочку переживала, как её мать отреагирует. Не зря, как оказалось. Надо было её сразу к себе забирать, тогда бы глядишь и беды избежали. Дура я, дура. Мать узнала, что Алена беременна, когда была пьяная, злилась страшно и схватилась за нож. Девочка успела только из подъезда выбежать, прежде чем мать начала ножом её бить куда придётся. И произошло это все на глазах у Артема — окна его комнаты выходили как раз на её подъезд. Когда они с отцом выбежали, поздно уже было.
Повисла напряженная тишина. У Яны звенело в ушах от услышанного, а в груди нещадно ныло, словно ножом получила она. Душа требовала слез, но глаза были абсолютно сухими.
— А потом пришлось переехать, — тяжело вздохнула Галина Васильевна, — Артем словно с ума сошёл. Был одержим идеей убить хоть кого-то из родственников этой женщины, сама-то она под арестом. Думал, ему легче станет. Переезжать не жалко было, все равно поступать ему. Да только стал бы он? Одно ведь на уме у него было. Благо, подал документы и поступил.
Яна нервно скребла ногтями по столу. Она бы и подумать никогда не могла… Со дня их знакомства она никогда не видела Артема подавленного или чем-то недовольным. Он всегда улыбался и вполне доволен жизнью. Или он так вел себя только перед ней?
Вдруг женщины услышали скрежет в дверном замке. Затем дверная ручка задергалась и послышались глухие удары.
Глаза Яны наполнились страхом, а рука панически искала на столе хоть какое-то средство защиты.
— Если через минуту не прекратится, вызываем полицию, — прошептала Галина Васильевна.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, а Яна еле сдержала себя от крика.
========== Часть 4 ==========
Яна выскочила в коридор, готовая дать отпор. Хотя это звучало слишком громко. Но в коридоре лишь слегка пошатывался Артем.
— Ну и? — грубовато и заплетающимся языком спросил он. — Что смотришь? Любуешься? Дааа, я хорош, — он ухмыльнулся и оперся рукой о стену.
Девушка сложила руки на груди и продолжала молча смотреть на него, не говоря ни слова. Да и что она могла ему сказать? Кто она ему, чтобы отчитывать, имеет ли на это право? Нет.
— Начинай уже, а то я зам… замучился уже ждать. Давай. Оооой, Артем, где ты шлялся три дня? Артеем, ты что, опять нажрался? Как ты мог, Артем? Артем, ты о ком-то кроме себя думаешь? Артем, Артем, Артем! — он сорвался на крик.
На шум выбежала Галина Васильевна.
— Артем, ты пьяный? Ты…
Он прервал мать громким истерическим смехом и никак не мог успокоиться.
— Оо, как это было ожидаемо. Вон, твоя защитница прибежала.
— Я тебе хоть слово сказала?! — не выдержала и вспылила Яна. — Тебе не кажется, что наезжать на мать уже слишком?
Отвернувшись от него, Яна выпроводила за дверь упиравшуюся Галину Васильевну, убеждая, что все будет в порядке, а в случае чего тут же придет к ней. Как только это удалось сделать, девушка снова вернулась к Артему, который начал икать от количества выпитого и теперь тупо смотрел на свою обувь.
— Мне просто интересно, зачем, — как можно спокойнее попыталась сказать Яна, помогая Артему снять куртку.
— А потому что достало меня все в край! Я понимаю, ты недовольна такой ситуацией. Но почему ты на мне-то злость срываешь? Я что, насильно тебе этого ребёнка сделал? Ты думаешь, я ХОТЕЛ его делать? Но как уж получилось!
Он ненадолго замолчал, но потом снова продолжил эмоционально изливать душу:
— Вся моя жизнь с 18 лет крутилась вокруг Яны… Все делалось для Яны, даже в ущерб себе. Только Яна, Яна, Яна. Согласен, сам дурак, нельзя было тебя делать центром своей жизни. Но теперь Яна выросла и ведёт себя со мной как с псиной подзаборной из-за того, что беременна!
— Хватит! Я тоже не железная все это слушать, я поняла тебя! И, если на то пошло, то да, этот ребенок получился не насильно. Но и не я одна, как ты выражаешься, его сделала! И если бы ты не настаивал на своем, то можно было бы это решить… — внезапно к горлу подступил кислый комок. Она начала привязываться к будущему малышу, и говорить такое ей было неприятно. Но Яна как обычно не могла удержать язык за зубами и задумывалась о смысле сказанного уже после того, как произнесет это вслух.
— А что же ты тогда не решила, а? Зачем ты пришла ко мне? Чтобы опять все я разрулил? Ну извините, ребенок растет не внутри меня! Я настаивал? Будто он нужен только мне!
Яна уже не могла слушать все это и, бросив Артема одного в коридоре, ушла на кухню.
Следующим утром мужчина проснулся там же, в коридоре.
— Яна, — слабо позвал он, не надеясь, что она придет. Артем не помнил, что конкретно произошло вчера, но словно чувствовал, что что-то очень нехорошее.
Но Яна пришла и подала руку, помогая подняться и отводя в спальню.
— Плохо? — без тени упрека в голосе спросила она, протягивая стакан воды.
— Угу, — морщась, кивнул Артем. Голова была словно чугунная. Напоминая о том, что три дня он хлестал только коньяк, появилось неприятное чувство тошноты.
— Я не знаю, что я тебе вчера наговорил, но что-то неприятное, да? По твоему лицу и дистанции от меня видно, — Артем печально ухмыльнулся. — Фраза глупая, но ты не обращай на это внимания. Пьяный я неадекватный, начинаю нести всякую чушь.
— Так если всё это неправда… То, что ты сказал. Тогда зачем ты напился?
Артем притворился, что пережидает очередной приступ головной боли. Мог ли он признаться в том, что, кажется, начинает влюбляться в свою маленькую подружку? Нет. Артем кинул взгляд и вдруг обратил внимание, что Яна уже несколько раздалась в талии, а её живот начинает округляться.
— Как поживает наша ягодка? — вспомнив о ребенке, решил перевести тему он.
— Ягодке не очень нравится, когда от папы несёт перегаром. Но в целом все хорошо, — Яна улыбнулась. Несмотря на то, что Артем вчера наговорил, ей хотелось верить в то, что ему не все равно на их будущего ребёнка.
— Папа обещает больше так не нажираться, — он буквально рухнул на постель, — как скоро можно будет узнать, что за партизан у тебя там прячется?
— Через пару месяцев. На моем сроке в 12 недель ещё ничего не видно. Да ты обнаглел! — вдруг возмутилась девушка. — В уличной одежде на постель! Самому-то приятно будет на таком сегодня спать?
— А я в гостиной сплю.
— Как хочешь, я предлагала тебе спать на нормальной постели вместо жесткого дивана.
— Малая, это все… не обязательно. Ты уверена, что так правильно?
Яна пожала плечами.
— Даже если и нет. Так надо и будет лучше и удобнее всем. Кроме того, я кажется предупреждала, что нянчить дите будешь ты. Но не могу же я оставить его с тобой один на один. Я буду в качестве моральной поддержки, — девушка хитро прищурилась и склонила голову набок, чем-то напоминая озорную лисичку.
— Но твой жуткий перегар… Это конечно что-то. Тошнить начинает.
— А меня-то как, даже не представляешь, малая. Вот и будем в один тазик вместе блевать.
Их разговор прервал звонок в дверь. Артем недовольно поморщился. На каждый резкий звук голова реагировала новой порцией боли и, кроме того, он никого сегодня не ждал. Мужчина впринципе не очень любил гостей у себя дома, а уж незванных тем более. Что-то сердито пробурчав, Артем двинулся к двери и посмотрел в глазок. На лестничной площадке маячила знакомая физиономия с кучерявой башкой. Ещё бы вспомнить, почему лицо так знакомо…
— Соли и сахара нет, совести тоже, — зло проговорил Артем, решив, что это кто-то из соседей.
Ещё одно нажатие на звонок.
— В Бога не верю, разговоры о религии не веду, пылесосы не покупаю, а если из военкомата — военник есть! Да и призывной возраст прошёл уже! — снова рявкнул адвокат, но этот настойчивый индюк продолжал звонить.