Кроме указанных типов партизан-повстанцев была еще одна их разновидность, так называемые «зеленые». Среди «зеленых» необходимо различать шайки бандитствующих, шкурников, разные типы уголовной шпаны, не имевшие никакого отношения к повстанчеству, и группы крестьянской бедноты и рабочих, рассеянных белыми и интервентами. Именно эти последние элементы, оставляя насиженные родовые места, уходили в горы и леса (на манер «лесных братьев» в 1905 г. в Латвии и на Урале) и, не имея никаких связей ни с Красной армией, ни с партийной организацией, самостоятельно организовывали отряды с целью нанесения вреда белым при каждом удобном случае. В «зеленые» шли также красноармейцы, бежавшие из плена белых. Такое «зеленое» повстанчество наиболее мощно развилось в Черноморье, Крыму, Полтавщине и др. районах.
По словам т. Фавицкого[59], крестьяне Черноморского района уклонялись от мобилизации в армию Деникина, уходили в леса и горы. К ним присоединялись солдаты, насильно мобилизованные белыми, кубанские казаки, понявшие суть деникинщины, красноармейцы бывшей Северокавказской армии, интернированные Грузией в 1918 г. (после разгрома советской власти на Тереке), и др.
Имея вначале небольшие группы — в 5–20 человек, «зеленые» сформировались довольно быстро в отряды в 60–70 вооруженных и затем, менее чем через два месяца, в самостоятельную «зеленую армию», насчитывающую до 12 000 бойцов, имевшую 14 отдельных батальонов, по 450 штыков в каждом, а также рабочие отряды, отряды особого назначения (коммунистические), ряд партизанских отрядов на территории Кубани. Эта «зеленая армия» имела свою твердую организацию, снабжение, транспорт, связь, санпоезда, госпитали, политотдел и три периодических издания («Фронтовик», «Освобождение» в Туапсе и «Черноморский крестьянин» в Сочи) и гражданский аппарат управления в занятых ею областях.
Начав свои действия с порчи проводов, нападений на транспорты, мелких стычек, засад и дерзких налетов на тылы белых, «зеленые» приступили затем к организации вооруженного восстания в Черноморье и к открытому наступлению против белых, ускорив тем самым падение деникинщины. Целью их действий было: как можно больше помощи Красной Армии, как можно больше вреда Деникину, возможно скорейшее соединение с Красной Армией и Советской Россией.
В Крыму в «зеленые» уходили помимо крестьян и рабочие, например, железнодорожники, которые, скрываясь в горах и лесах между Симферополем и Севастополем, объединились в малые отряды и сразу же принялись за боевую работу. Сначала она выражалась во взрывах стрелок на станции Симферополь, разрушении моста через р. Альму (единственный путь, соединяющий Севастополь со всем полуостровом) и т. п. Затем по мере увеличения сил начались налеты на склады, станции железных дорог, небольшие отряды белых, нападения на города, захваты, засады для войсковых частей противника и др. Сеф характеризует борьбу «зеленых» в Крыму следующим образом:
«Деятельность их сыграла чрезвычайно большую положительную роль, оттягивая с фронта части и являясь на теле белой армии болезнью совершенно неизлечимой, с которой командованию бороться было не под силу… Будучи не в силах бороться, командование нервничало, переоценивало силы партизанских отрядов, считая количественно партизан в тысячах, в то время как их было несколько сотен. А обыватель приумножал эти мифические тысячи десятки тысяч, и гуляла по городам Крыма легенда о громаднейшей армии красно-зеленых с артиллерией и пулеметами…»[60]]
Указанное красно-зеленое повстанчество, самостоятельно возникая в тылах белых, в конце концов связывалось с партийными организациями и получало от них руководящие директивы, иногда оружие, боеприпасы и пр. Но даже без связи с партийными организациями их деятельность расшатывала всю организационную систему белых, как военную, так и гражданскую, поднимала рабочих и крестьян, отбирая из них боевые кадры, самим ходом своих операций вовлекая их в более активную борьбу вплоть до вооруженных выступлений.
Таким образом, как правило, красное партизанство во время нашей гражданской войны организовывалось партией и командованием Красной армии, гражданскими организациями и самим населением, восставшим против своих угнетателей. Красные партизаны имели районом действия весь тыл противника, его фланги и фронт. действовали в форме набегов, поисков, массового террора, восстаний, разведывательных действий и т. п.
В отличие от красных белые организовали свое партизанство исключительно через военное командование. При этом в качестве партизанских отрядов они использовали свои войсковые единицы, которые при благоприятной обстановке пускались в набег или рейд, преимущественно на наши фланги или ближний тыл. Таковы были действия уральских казаков: особенно удачен их набег в 1918 году на полк «Красная звезда» в с. Разманиха Пугачевского уезда. Полк, только что сформированный в составе около 2000 бойцов, был захвачен врасплох и почти целиком уничтожен, часть красноармейцев была зарублена и расстреляна, часть потонула в реке, а часть уведена в плен. Набег полковника Мартынова на тылы 4–й армии в июне 1918 г. на хут. Зелененький и ст. Шипово и др.[61] Таковыми же были действия кубанцев. Например, захват у станицы Медведовской отрядом генерала Маркова бронепоезда красных в 1918 г.; набеги с эстонского фронта отрядов Даниловых (захват генерала Николаева)[62], набеги Покровского[63], Шкуро, Улагая, Каппеля, врангелевцев, Мамонтова, отрядов Юденича, финских групп и др. В воспоминаниях белогвардейцев (зарубежные издания) в этом смысле имеется достаточно материала, правда, не всегда объективного, но при критическом подходе к нему удовлетворительного для исследования при сопоставлении его с нашими данными и другими источниками.
При организации партизанства белые, конечно, искали себе родственных элементов в населении, чтобы иметь поддержку своим войсковым отрядам. Генерал Родзянко, представитель оголтелой помещичьей реакции, во время юденической операции в 1919 г. пробовал обработать крестьян, создавая институт уездных и волостных комендантов, приказывая закреплять за помещиками их земли, но не мог добиться симпатий населения, если не считать благодарственных подношений и адресов со стороны тех же помещиков.
Булак-Балахович уже стал умнее и решил опереться на «честного, хозяйственного и распорядительного» мужика[64]: «Кто хочет властвовать в России, должен опираться на мужика», — говорил он, а в прокламациях к крестьянам писал: «Крестьяне, мы идем укрепить за вами земли, хлеб и свободу. Крестьянин будет у нас первым хозяином земли и на почетном месте», подписывая такие прокламации как «атаман крестьянских партизанских отрядов»[65]. В Гдове и Пскове он создает «общественные гражданские управления» и от имени этих назначенных органов сразу же запрещает отбирать у крестьян помещичьи земли, скот и инвентарь.
Крестьянство названных районов, защемленное в это время тисками голода при опустошенном рынке и отсутствии всяких приработков, при слабости низового советского аппарата, почти полном отсутствии коммунистических ячеек на местах, постоянных мобилизациях и фронтовой сумятице, вначале было пошло за Булак-Балаховичем и другими агентами белогвардейщины. Но вскоре убедилось в своей ошибке. Родзянко в своих воспоминаниях констатировал: «Когда двинемся вперед — крестьяне встречают с распростертыми объятиями; идем дальше, а в нашем тылу те же крестьяне в отместку режут наши провода». При отступлении же белых население стреляло им в спину[66].
Изредка белые отправляли в тыл красных военных агентов-инструкторов для организации отрядов. Такие отряды вместе с организаторами затем пробирались на соединение с основным ядром армии.
60
Беф С. Партийные организации Крыма и борьба с Деникиным и Врангелем//Пролетарская революция. 1926. № 10 (57).
62
О белых партизанских отрядах и их действиях на эстонско — латышском** фронтах. Надежный Д. На подступах к Петрограду. М., 1928; Зуреев**, Даниловы//Белое дело. Берлин, 1927. Кн. 2; Родзянко А.И. Воспоминания о северо — западной армии. Берлин, 1920.
66
А.И. Воспоминания о Северо — западной армии. Берлин, 1920. С. XX***; Маргулиес М.С. Год интервенции. Берлин, 1923. Кн. 2. С. 166]