Порывшись в кармане, Калюжный спросил:
— У тебя есть карандаш?
Степкин отыскал маленький огрызок карандаша и поинтересовался, что Калюжный собирается писать в такое время? Положив на подоконник листок бумаги, Калюжный написал: «В партийную организацию батальона автоматчиков» и задумался:
— «Прошу принять меня в члены партии», — вслух прочел он написанное и повернулся к Степкину: — Понимаешь, хочется написать с чувством. В голове псе укладывается, а на бумаге не получается. Хочется, чтобы поняли, что тут у меня творится, — он приложил руку к сердцу. — Я уже полгода в кандидатах хожу. А теперь, может, смерть придется принять. В заваруху-то крепкую попали. Так не кандидатом, а полноправным членом нашей родной партии бой вести хочу.
Степкин положил руку на его плечо и нерешительно сказал:
— Я тоже хочу подать заявление. Давно об этом думаю…
Калюжный откинул голову и изучающе посмотрел на Степкина, словно впервые его видел.
— Воевал ты отлично, — проговорил он с расстановкой, — как коммунист. Пиши заявление! Я бы хотел, чтобы ты был такой же, как Миша Карницкий.
При воспоминании о друге Калюжный вдруг заморгал, отвернулся и стал смотреть на шоссе.
В небе послышался гул немецких самолетов. Начинался боевой день.
Николай от артиллерии
1
Накануне десанта отряд майора Куникова размещался на Тонком мысу, невдалеке от Геленджикской бухты. Сам Куников и его офицеры жили в большом одноэтажном доме с колоннами.
Но застать командира отряда в этом доме было трудно. Непоседливый у него характер. Да и забот хоть отбавляй. Непростое дело — подобрать ребят для десанта, обучить их действовать в любых условиях, обсудить со штабистами все детали высадки, позаботиться о снаряжении, вооружении.
Однако в этот день Куников вернулся в дом раньше обычного и сел за письменный стол. Он успел написать только два слова: «Дорогая Наташа», — как в комнату вошел молоденький, стройный кареглазый лейтенант и, приложив руку к козырьку, представился:
— Товарищ майор! Лейтенант от артиллерии Воронкин!
Произнес он эти слова весело и задорно. Куников поднял голову и с интересом посмотрел на него.
— Ну и что? — спросил он, щуря черные глаза.
— К вам от береговой артиллерии Новороссийской военно-морской базы. В десант.
— Очень приятно. Но вы знаете, что у нас первое условие — добровольность?
— Знаю. Прибыл добровольно.
Куников быстро встал и крепко пожал лейтенанту руку.
— Добровольно, значит. Что ж, очень рад. Оставайтесь обедать. Сейчас подойдут наши командиры. Познакомлю. А пока садитесь и почитайте статью об уличных боях и действии мелкокалиберной артиллерии.
Он вынул из полевой сумки «Правду» и дал ее лейтенанту.
— Но у нас крупная, — заметил Воронкин.
— Знаю. А вы все же прочтите. Может, и у нас будет мелкая. Извините, я хочу коротенькое письмо написать жене.
Майор снова склонился над столом, а лейтенант стал читать статью.
Статья, видимо, произвела впечатление на лейтенанта. Свернув газету, он задумчиво посмотрел на майора, вынул записную книжку и что-то стал записывать.
Тут в комнату вошли сразу несколько офицеров — заместитель по политчасти Николай Старшинов, начальник штаба Федор Катанов, Алексей Тарановский, Георгий Слепов, Сергей Пахомов, Василий Пшеченко. Все молодые, рослые. Флотское обмундирование на них сидело ладно, фуражки заломлены лихо, по-морскому. При виде их Воронкин с восхищением подумал: «Вот это ребятушки!»
Куников спрятал недописанное письмо в полевую сумку и встал.
— Что ж, перервемся на обед, — шутливо сказал он. — Знакомьтесь, товарищи, это представитель от бога войны.
Воронкин молодцевато пристукнул каблуками, но вдруг засмущался и вместо того, чтобы сказать: «Лейтенант Воронкин от артиллерии», выпалил:
— Николай от артиллерии.
Офицеры заулыбались от такого несколько необычного представления.
— А я Николай от морской пехоты, — в тон ему сказал Старшинов, протягивая лейтенанту руку.
Воронкин хотел было исправить ошибку, но, видя дружелюбные улыбки, передумал. А Куников сказал:
— Оно как-то даже приятнее звучит: «Николай от артиллерии». У вас это хорошо получилось. От души. Однако давайте за стол. Время не ждет.
Все поздоровались с лейтенантом за руку. А со Слеповым он неожиданно для всех обнялся.
— Значит, опять вместе? — спросил Слепов и повернулся к Куникову. — Воевали мы с ним вместе. Воронкин был командиром роты, а я у него командовал взводом.