Лычагина и других матросов разыскали быстро.
Кайда дал Лычагину флягу с вином, а когда фляга опустела, роздал всем гранаты.
Выслушав Кайду, Лычагин невесело покачал головой.
— В дурацком положении мы, братки. Кругом немцы. Причалы в их руках. Как оно обернется дело этой ночью? Бабушка надвое сказала. Немцы дерутся за Новороссийск всеми зубами. Оно и понятно. Город — главный опорный пункт ихней «Голубой линии». Потеряют его — и к чертовой матери полетит их линия, будут драпать до Крыма.
За эти дни Лычагин так похудел, что стал казаться еще меньше ростом. Щеки ввалились, на них отросла щетина непонятного цвета, нос заострился, а глаза запали. Обмундирование превратилось в грязное лохмотье. Впрочем, вид у остальных был не лучше. Кайда обмотал ботинок с отлетевшей подошвой проволокой и бинтами. Ходить в таком ботинке неудобно. Поневоле приходится ковылять. Пришлось забинтовать и вывихнутый палец на правой руке.
Обвел Лычагин всех вопросительным взглядом и вздохнул:
— Что предпримем? Мое мнение такое. Выберем укромное местечко, до полночи отдохнем. А там посмотрим, как развернутся события. Может быть, под утро придется прорываться. А куда — потом решим.
Так и порешили. Нашлось такое место, где без риска можно расположиться. Лычагин поставил Кайду часовым.
— Ты вроде покрепче. Через полчаса разбудишь Лысова, а потом он меня.
Матросы уснули сразу как убитые. Кайда притаился У стены, держа наготове автомат и всматриваясь в темноту. Стрельба на какое-то время утихла, а это еще больше настораживало. Он вглядывался в темноту, пытаясь угадать, что в ней таится. При вспышках ракет виднелись перебегающие темные фигуры. Кто они? Куда перебегают? На сердце было тревожно. Что принесет завтрашний день? Кайда — опытный десантник, он знал, что под покровом темноты идет перегруппировка, накапливаются силы для нового удара. Чей удар окажется крепче?
Когда Кайду сменили, он лег между камнями, прижав автомат к груди. Закрыл глаза и сразу почувствовал слабость во всем теле.
И в этот миг кругом загрохотало, огненные зарницы засверкали над бухтой. Затявкали, захлебываясь от ярости, пулеметы, затрещали автоматы. В гуле взрывов явственно слышался рев моторов и катеров.
Все матросы вскочили. Вскочил и Кайда. Ворча, стал тереть глаза, которые не хотели открываться. Несколько минут молча смотрели на происходящее. Каждый понимал, что высадились новые десантники, что это, может быть, решающий бой, от которого зависит судьба города.
— А мы что — спать в это время будем? — нарушил молчание Лычагин.
— Какой там сон, — отозвался Кайда. — Поддержать ребят надо.
— Вот это мужской разговор. Итак, братва, мы должны помочь. Как? Мое мнение такое. Немцы, конечно, будут подбрасывать к берегу подкрепления. Мы у них в тылу. Вон видите те развалины, — он указал рукой в сторону дороги, где находился разрушенный дом. — Там засядем. Мимо нас будут идти. Устроим им полундру. Одобряете?
— Генеральская у тебя голова, — похвалил Копотилов. — Отлично задумано.
— А если нас окружат? — задался вопросом Максимов.
Кайда усмехнулся, положил ему руку на плечо:
— Иван, ты что — только проснулся? Да мы уже которые сутки в окружении. Или ты не замечаешь?
Максимов посмотрел на него сначала с недоумением, потом его лицо расплылось в улыбке.
— А ведь и верно. В голове винтики развинтились.
— Двинулись, — сделал знак рукой Лычагин…
Прошло более часа, как они сидели в засаде. Но ни один немец не проходил мимо — ни на передовую, ни с нее. Кайда, лежавший поблизости от Лычагина, пробурчал с недоумением:
— Непонятно что-то.
— А мне понятно, — сказал Лычагин. — Нет, стало быть, у них резервов.
— Тогда чего же лежим?
— Помолчи. Кажись, кто-то бежит.
На дороге, со стороны порта, показались немцы. Их было не меньше взвода. Они шли торопливо, пригнувшись. Задние на какой-то миг поворачивались и стреляли из автоматов короткими очередями.
— Эти наши, — сказал Лычагин и нажал спусковой крючок.
Не ожидавшие нападения с тыла, гитлеровцы заметались. Шесть матросских автоматов уложили их всех на дороге.
— Так-то вот, браток, — заметил Лычагин, повернувшись к Кайде. — А ты говорил, чего лежим.
— Драпают, выходит, — сказал Кайда.
— Выходит, что так.
Какую-то минуту спустя, делая перебежки, показалась еще одна группа. Кайда уже хотел нажать спусковой крючок, как Лычагин крикнул:
— Это свои. Не стрелять.
Поднявшись из-за укрытия, он радостно закричал:
— Эй, братки! Смелее продвигайтесь!