«Не будь войны, взял бы сейчас отпуск, чтобы находиться все время около нее», — подумал Дубровин и, скрывая тревогу, шутливо спросил:
— Как наш сын чувствует себя?
Нина смущенно улыбнулась, вскинула на мужа счастливые глаза и сообщила:
— А он опять ножками бил…
— Торопится хлопчик, — благодушно рассмеялся Дубровин.
Он встал и подошел к письменному столу. Молча перелистал несколько страниц в раскрытой книге, которую читала Нина, переставил статуэтку адмирала Нахимова, потом сел в плетеное кресло и задумался.
Нина с удивлением смотрела на молчавшего мужа. Она редко видела его таким. Дубровин был всегда жизнерадостным, задорным. На его скуластом загорелом лице кончик курносого носа приподнят вверх, а углы четко обрисованных губ постоянно в усмешечке, словно он всегда чему-то рад.
— Что-то серьезное предполагается? — спросила она тревожно.
— А у нас всегда серьезное, — отшутился он и перевел разговор. — Ты договорись с Марфой Семеновной, чтобы она жила у нас. Все же не одна.
— Завтра зайду к ней, — сказала Нина. Глянув на будильник, стоявший на столе, она положила руки на плечи мужа и вздохнула: — Тебе пора…
Он хотел сказать жене, что сегодня ночью действительно предполагается нечто необычное, но не сказал.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказала Нина.
На пороге показался высокий худощавый моряк с холодным блеском в голубых глазах и тонкими, лихо закрученными черными усиками.
Глянув на него, Дубровин радостно ахнул:
— Сережка! Братишка!
Он бросился к нему, крепко обнял и поцеловал. Потом отступил назад, чтобы лучше разглядеть, и с восхищением проговорил:
— А и здоровый же вытянулся!.. Вот и свиделись… сколько лет мы не встречались?
— Два года… — невесело улыбнулся Сергей.
— Откуда ты взялся?
— Из госпиталя… штопаный.
— Ну, давай раздевайся, садись, рассказывай, — засуетился Дубровин. — Тощий ты немного, нос вытянулся, ну, это не беда, на флотских харчах мигом подобреешь. А ростом ты стал выше меня. Как сумел обогнать? И усы…
И вдруг спохватился:
— Эх, черт! Идти же мне надо! — он положил руку на плечо брата. — Сам понимаешь — служба… Ты, Cepera, посиди у Нины. Она тебя покормит, винцом «Черные глаза» угостит, а потом загребай ко мне на катер. Обязательно. Найдешь?
— Найду…
— Ну и добро. Я побежал.
Выйдя из комнаты в прихожую, он позвал брата и шепнул ему:
— Я догадываюсь, почему ты раньше времени из госпиталя выписался и в Геленджике оказался. Смотри, Нине ни слова о том, что готовится.
— Молчу, — коротко сказал тот.
Нина приоткрыла дверь и с упреком проговорила:
— Секреты от меня?
— Что ты, Ниночка, — смутился Иван. — Я ему говорю, как лучше найти меня в порту.
— Шепотком на ушко…
Иван громко рассмеялся.
— Ой и жинки! — воскликнул он и кивнул брату: — Иди в комнату.
Когда он ушел, Дубровин привлек Нину к себе, поцеловал в глаза, провел рукой по ее лицу и волосам.
— Завтра я приду в полдень… На наши секреты не сердись. Служба такая… Ни о чем не волнуйся. Угощай братишку… — и с тихим вздохом произнес: — А я пошел…
4
В порту Дубровина окликнул знакомый капитан 2-го ранга из штаба флота. Рядом с ним стоял человек среднего роста, одетый в мундир английского морского офицера.
Дубровин подошел, поздоровался.
— Познакомьтесь, — сказал капитан 2-го ранга.
Англичанин подал Дубровину руку и с вежливой улыбкой произнес на русском языке:
— Мне говорили о вас, как о смелом морском офицере.
— Возможно, — согласился Дубровин, заметив, что серые глаза англичанина сохраняли холодное выражение.
Он вопросительно посмотрел на капитана 2-го ранга, не зная, как вести себя с англичанином. Да и не до него, признаться, было сейчас.
— Это корреспондент. Из английской миссии, — сказал ему капитан 2-го ранга. — Хочет написать о наших офицерах-катерниках. Расскажите ему о себе.
— Товарищ капитан 2-го ранга, — взмолился Дубровин, — избавьте! Вы же знаете, что мне сейчас не до разговоров. Завтра днем — пожалуйста.
Но корреспондент уже вынул записную книжку и вечное перо.
— Всего несколько вопросов, — сказал он. — Имеете ли вы образование?
«Какое имеет отношение подобный вопрос к боевым действиям?» — сердито подумал Дубровин и скороговоркой выпалил: