- Почему? - удивился я.
- Ему нравится их убивать. Он очень хочет их убивать. Нет, не так. Не убивать. Ему очень хорошо, когда мы делаем упокоение. А для этого надо убивать. И он очень хочет убить побольше, пока мы рядом.
- А что ему мешает убивать без нас? - затупил я.
- Папа! - укоризненно одернула меня дочь - Ну что ты как маленький? Он же развеивать не может. Развеивать могут только живые. Наверное. Я не знаю, и он тоже не знает. Знает только, что он точно не может.
- Понял. Слушай, дочь - осторожно спросил я - А ты не знаешь случайно - он как-то воспринял то, что ты его... Ну, не отпустила?
Раза вновь укоризненно посмотрела не меня.
- Папа, ну прямо как спросишь иногда... А как ты думаешь? Конечно, я его с утра про это спрашиваю.
- А он?
- Очень трудно понять. Нет, понять легко, объяснить сложно. Он же не говорит, он в голове показывает. То, что его не пустили - это очень плохо. Очень. Как бы это объяснить... Никогда - это очень, очень, очень долго. Одна жизнь, две жизни, три жизни - и всегда. Вот это - никогда. Никогда не выпустят. Всегда здесь.
Но то, что он сейчас делает - это очень хорошо. Вот прямо очень. И он мне сказал, чтобы я его берегла. Нет, не так - и его берегла, и себя берегла. Вернее, он будет меня беречь, конечно, но все равно это очень... Рискованно. Потому что никогда - это навсегда, а вот помогать упокаивать - может быть не навсегда. Если его убьют или меня убьют - он потеряется. И, наверное, не найдется. Его не убьют, но такая жизнь – хуже смерти. А он еще очень маленький и слабый. И я тоже маленькая и слабая. И ты слабый. И Двашка. Но это я так… Сильно его мысли… Облагородила, то ли? Потому что на самом деле он глупый совсем. Ума совсем нет - только «я хочу». Ходит и нудит «Я драться хочу, я драться хочу...». Я его в тысячу раз умнее. Он так и будет дураком?
- Кто же его знает? Может, когда прокачается - поумнеет. Ладно, понял, спасибо, дочь. Драться, говоришь… Похоже, он кто-то вроде тамплиера. Знаете, кто такие тамплиеры?
- Да, конечно - наперебой заголосили дети. - Это такие рыцари.
- Ответ неверный - резюмировал я. - Тамплиер, храмовник, иоаннит - названий у них много - это в первую очередь монах. Просто не мирный монах, а боевой. А монах - это человек, который свою единственную жизнь тратит не на себя, а на всех. На то, чтобы спасти всех. Так и он – рвется спасать человеческие души, выбивая их из тел. Ясно?
Дети закивали. Я посмотрел на своего боевого напарника. Его лицо, как обычно, было непроницаемо и не выражало никаких эмоций. Оно как бы застыло маской, и маска эта осыпалась только в бою. Вот тогда на лице бывшего уголовника проступали ярость и упоение, а его жуткий смех, больше напоминавший уханье совы, пугал даже меня.
Ладно, на самом деле я собирался заняться совсем другим. Устроившись поудобнее, я извлек карту и в который раз погрузился в ее изучение. С севера нас отсекал воспетый бардами и поэтами Арбат, и попытаться его пересечь мог только самоубийца - такие стада неупокоенных там бродили. Я этого, честно говоря, не понимаю. Что смотреть на этой улице плохих музыкантов, плохих художников и ушлых торговцев плохими сувенирами: пурпурными ушанками и расписными матрешками.
Что там смотреть? Памятник Окуджаве? Стену Цоя? Две столовки «Му-му» с прилегающими коровами? Вот правда - не понимаю. Обычная московская улица. Тем не менее - каждый день людская река от начала до конца. В общем, нам к Арбату лучше не приближаться.
С запада - Садовое кольцо. Еще одна непересекаемая в принципе полоса - стопицот стоящих в вечных пробках машин с водителями и пассажирами, которые к этому времени явно нагуляли недюжинный аппетит. Кстати, через несколько часов надо не забыть первый юбилей отметить - сутки нового мира.
С востока - бульвары, которых я тоже опасался - там и водителей, и гуляющих хватает. Может быть потом, когда подкачаемся. Поэтому мы пока продвигались по сравнительно безлюдным арбатским переулкам к югу, к Пречистенке. Причем продвигались довольно медленно. Я наш маленький отряд никуда не гнал - а куда спешить? Через Пречистенку, допустим, мы, наверное, еще сможем переправиться. Но там дальше почти сразу Остоженка, где и движение гораздо серьезнее, и людей много больше. Туда надо подходить, как на пресс-конференцию к звезде - подготовленным.
- Ладно, пошли - я поднялся. Потолкаемся мы, наверное, в переулках до второго уровня, территория идеальна для прокачки, а там посмотрим. Как бы не пришлось радикально менять планы.
***
Увы, но спокойно сделать уровень нам не дали. Это случилось, когда мы только пересекли Ситцев Вражек и продолжили зачищать Староконюшенный переулок. Впереди вдруг раздался свист и крик: