Господи, что за бред я несу. Но никаких других - правильных - слов почему-то не могу придумать.
- Я вас люблю! - тупо повторяю я - И маму!
Ну ладно, будем считать - попрощались. Глупо как-то всё получилось. Очень глупо всё закончилось. До обидного глупо.
- Алишер! Алишер, брат, уводи их, пока вас отпускают.
Узбек молчит. А может, я его просто не слышу - дети орут пронзительно и безостановочно.
- Серый! - о, началась ария Нататулечки - Серый, дай мне их всех! Я их голыми руками! Ты же сам говорил - мне качаться надо! Он же всю жизнь мне сломал, всё, всё, всё сломал!!! Это из-за него я обратилась, это он отвернулся тогда, когда меня рвали! И лишенкой я из-за него стала - он моих миньонов кончил! Сволочь какая, как будто знал - всех развоплотил! Всех, ни одного не оставил, всех, до единого! Нейтрала оставил, а моих - развоплотил! Серый, отдай мне их! Дай, Серый!
И она неумело, но импульсивно матерится.
- Заткнись, хабалка - главный упырь был спокоен, пожалуй, даже равнодушен. - У нас сделка, не забывай - ты будешь служить мне три года, я помогаю тебе закрыть обет. Дети в твоем обете были прописаны? Нет? Какие тогда ко мне могут быть вопросы?
- Ты красный, а они синие! Мы их рвать должны! - почти визжит Нататулечка.
- Запомни, дура! - чеканит Серый - Я никому ничего не должен, это мне должны. Ты - в том числе. И делаю я не то, что должен, а то, что хочу. Усекла? Эти дети, как и этот глупый узбек, которого я уже однажды отпустил, для меня - тля. Насекомые. И я не собираюсь их убивать сейчас. У них всё равно нет шансов выжить, поэтому я и не собираюсь так быстро все заканчивать. Нет - пусть побегают, посуетятся. Пусть они надеются! Идиоты! Боже, какие все идиоты!
И он засмеялся. Смех у него был стрёмный - не демонический, как полагалось бы, а всхлипывающий, напоминающий рёв осла.
Дети продолжали орать, но их голоса явно удалялись от нас. Я кинул взгляд на реку - не видно ли лодки? Видно, вот она, медленно дрейфует вниз по течению.
И вдруг меня как будто толкнули под ребра, изнутри прошла тёплая волна. Раза! Моя девочка меня лечит. Надо попробовать потянуть время.
- Что... такое... обет? - прокашлял я.
- А ты любопытный - Серый с интересом посмотрел на меня - Ему жить осталось меньше минуты, а он законами мироздания интересуется. Обеты - это здешние квесты. Вот только получить их можно только у самого себя, а штрафы за невыполнение более чем чувствительны. Иногда – фатальны. А срок на выполнение обычно жмёт и жмёт сильно. Но я свой обет всё-таки выполнил, хоть и не без труда. А вот эта дура так страстно хотела твоей смерти, что у неё тоже открылся обет, причем с суточным дедлайном. А поскольку сама по себе она - никчемная лишенка-целительница, то шансов выполнить обет у неё не было. Вообще не было, никаких.
На этих словах у меня почему-то включилась песня. Зачем? Какой может быть бой, если у меня сил едва достало гвоздодер за пояс заткнуть? Это был «Секрет», причем не первые их два альбома, которые я искренне и нежно любил. Нет, это была песня, сочиненная двумя пожилыми уже почти людьми, каждый из которых сделал немало для того, чтобы потерять моё уважение. Но, видимо, талант и впрямь не пропьёшь:
Сердце в небе, кругом голова,
Ищу слова и складываю в строчки.
Словно строю замки из песка
Но вот река, плывущая издалека
Обнимает волной и лениво уносит
Непрочные башенки слов...
Знаешь, всё это и есть любовь.
И я впервые за все эти сумасшедшие два дня отчётливо вспомнил лицо жены. Она грустно смотрела на меня и старалась улыбнуться. Я сделал ещё один маленький шаг к парапету. А Серый меж тем продолжал распинаться в лучших традициях Черного Властелина.
- Хорошо, хоть ума хватило прийти ко мне. Представляешь, как смешно получилось - мы с ней только договорились на трехлетнее служение, и мне тут же докладывают, что какая-то наглая малочисленная группа синих куда-то топает в прямом смысле слова вдоль моего монастыря. Я аж оторопел от такой наглости. Только собрался скомандовать вас кончать, а она орет: «Нет, нет - это он!». Она же тебя чует, даже не знаю - почему. Ну мы ноги в руки и за вами. Я, как увидел вашу лодку - долго смеялся. Хоть у кого-то ума хватило воспользоваться «лучшими дорогами Средневековья». Я ведь историк по образованию, знаю, что Россия по речкам по планете распространилась. Ладно, думаю, детей отпущу - в награду за папашкину соображалку. А тебя - ты уж прости - кончу. Договор.
Унесёт река мои слова за острова
Корабликом бумажным
Через сине море-океан к твоим ногам,
К далеким чужим берегам.
И тогда, может быть, ты услышишь однажды
Как я говорю тебе вновь: