***
Голоса доносились издалека, чуть слышно, как через подушку.
- Да очухался он, говорю тебе!
- Да в каком месте он очухался? Как валялся, так и валяется.
- Ты не чувствуешь, что ли? Дочь называется.
- Сама ты дура! Если очухался – иди, поговори с ним! Давай, давай! Иди, чего стоишь?
Что же мне так плохо-то? Почему всегда после забытья меня как будто через мясорубку провернули? Почему я пошевелиться не могу? Почему мне все хуже?
Меня несильно потыкали в бок. Похоже, ногой.
- Эй… Эй, ты… Ты вообще живой, нет?
И тут я на уровне инстинкта понял, что если прямо сейчас чего-нибудь не сделаю, мне престанет быть плохо и станет никак. Вообще никак.
Потому что я не дышу.
Не получается.
Я застонал, как в агонии, выгнулся на борцовский мост и, вложив все оставшиеся силы, одним рывком перевернулся на живот.
Меня вырвало водой. Потом еще раз. Потом бесконечное количество раз – я извергал воду, как водопад Виктория в Африке. По субъективным ощущениям, вытекшей из меня воды хватило бы на плавательный бассейн средней величины.
Поиграв в Водолея, я немного пришел в себя, но тут меня скрутил дикий кашель. Корчась в конвульсиях на асфальте как червяк, я попытался хотя бы сесть, но у меня почему-то не получилось. Испугавшись, я начал дергаться, но толку от этого не было никакого. Меня кто-то держал на руки, причем держал мертвой хваткой.
Испугавшись, я забился сильнее, напрягая все силы – как будто в конвульсиях, но вырваться тем не менее не удалось.
Тут отдыхавшие до сей поры мозги, похоже, наконец-то со вздохом подключились к работе и до меня дошло, что я связан.
К тому времени спазмы кашля, наконец-то, прекратились.
Удивительно, но у меня ничего не болело. Даже под мышкой, где совсем недавно, казалось, жгло напалмом, даже не чесалось. Я весь был как новенький.
Окончательно придя в себя, я перекатился на спину и разлепил глаза.
Были предрассветные сумерки, с реки тянуло прохладой, восток начинал алеть, поэтому уже было довольно светло.
Прямо передо мной стояли дети, сжимая в руках жезл и посох, справа и слева замерли – также в полном вооружении – узбек и зомби.
Я посмотрел на эту живописную группу и все вспомнил.
После чего с неподдельным интересом поинтересовался:
- Вы совсем дебилы, что ли? Здравствуйте.
Повисла мертвая тишина, а потом первая робко поинтересовалась:
- Э-э-э… Папа, это ты?
- Нет, блин, дед Пихто! – сарказмом в моем голосе можно было травить рыбу. – Развязывайте, давайте. Совсем с ума посходили.
Вторая дернулась было вперед, но первая дернула ее за руку.
- Погоди. Папа, это точно ты?
- Да я, я. – я уже не скрывал раздражения. – Что тебе рассказать, чтобы подтвердить свою личность? Как ты в два года горшок на голову напялила, и и с криками «Сяпа» по квартире рассекала как крейсер «Аврора» по Балтийскому морю?
Вторая не удержалась и хихикнула, первая насупилась.
- Мне вообще долго еще спелёнатым валяться? – вновь поинтересовался я. – Зачем вы вообще меня связали?
- Это не мы, это Кот – быстро открестилась первая.
- Сам? – поинтересовался я.
- Нет, я его попросила – первая всегда отличалась честностью.
- И я даже понимаю – почему. Но теперь, надеюсь, необходимость отпала? – спросил я. – Убедились, что в вурдалака я не переродился, «Отдай свое сердце!» не кричу, когтистые руки к горлу не тяну и клыки у меня тоже не выросли? Зови свою собачку, пускай развязывает.
- А ты нас не тронешь? – вторая явно заколебалась.
- Да нет, просто съем и все! – саркастически заверил я.
Это я зря сказал. Вон как отпрянули, испугались. Господи, ну что я за идиот? Шутник, блин, Петросян. Все уже на мази было, они почти поверили.
Ладно, пора уже заканчивать этот безумный диалог. Что я, в конце концов, с детьми не договорюсь?
- Стоп! Девочки, давайте поговорим спокойно. Зачем вы меня связали?
- Это не мы…
- Хорошо, зачем вы велели Коту меня связать?
- Ну ты же типа переродился…
- Ну и что? Уверяю вас, я не собираюсь причинять никакого зла ни вам, ни вашим спутникам. Вы же сами видели – красный ник вовсе не означает кровожадного маньяка.
- Где это мы такое видели?
- Ну этот… Как его – Серый. Он же вас отпустил.
- Мы сами уплыли.
- Да нет, он действительно кричал что-то про «вас отпускают».
- Дура, это не он кричал, а папа.
- А это кто?
- А я знаю? Покойник оживший. Может, он вообще вампир? Мы его отпустим – а он в горло зубами вцепится!
- Это ты дура! Чего бы мы его отпускали? Забыла, что ли?
- Про что?
- Вот ты тупая! Про то! Про что нельзя при нем говорить! Потом, кароч, скажу.
- А все, вспомнила. Ну да, что бы мы его отпускали… Тем более он вообще непонятно кто.