В тот день, в переполненном, душном вагоне лондонского метро рядом с ним стоял парень, который наваливался на него всякий раз, когда дергался поезд. Парень был в сером плаще, с густыми темными волосами, постриженными по последней моде, и с челюстью супергероя. Он был выше как минимум на шесть дюймов. А вот тушка была дрябловатая; парень явно не прилагал никаких усилий, чтобы укрепить мышцы. Такого он измордовал бы на раз, несмотря на его преимущество в росте. Эх, если бы все было так просто. Плащ на парне был стильный. У Алекса с работы был точно такой же. Похоже, что серый — самый модный цвет в этом сезоне. И он вдруг понял, что ненавидит его, этого модного парня. Точно так же, как он ненавидит Алекса. Ненавидит за то, что этот придурок постоянно наваливается на него и даже не думает извиняться; за то, что ему не хватило ума отодвинуться после первого раза. Ненавидит за этот его модненький серый плащ, потому что буквально на днях сам купил себе рыжевато-коричневый. Но больше всего ненавидит за то, что тот совершенно спокойно стоит, весь такой из себя уверенный и спокойный, и читает свой «Guardian», и даже не держится за поручень. В качестве маленькой мести он решил заглянуть в газету. Не потому что его вдруг пробило почитать прессу, а потому что он знал по себе: это так раздражает, когда кто-то в транспорте начинает втыкаться в газету или журнал у тебя в руках. В общем, он заглянул в газету, и на глаза сразу попалась статья про убийцу, которого выпустили на свободу. Про человека, который зверски убил ребенка, когда сам был ребенком. Как он обрадовался в свое время, когда одного из малолетних убийц нашли повешенным в тюрьме. Предположительно, самоубийство. Только радость была недолгой. Оказалось, что это был тот, второй. Не тот, с которым носился его отец. Прямо как с родным. Разве что усыновить не пытался.
И тут его осенило. Так вот в чем дело. А он-то все думал, с чего бы вдруг папа так резко сорвался в Манчестер. Старый козел. Опять помогает этому мудаку. Только об этом и думает. Даже забыл про день рождения сына. Ты, значит, бросаешь свои дела, мчишься через всю страну, пробуешь начать все сначала, искреннее хочешь наладить отношения с отцом, сам готовишь праздничный ужин на свой день рождения, а папа даже домой не приходит. И ты сидишь, как дурак, в одиночестве за столом, и не можешь понять, что ты сделал не так. А теперь выясняется, что какой-то притыренный психопат для папы важнее родного сына. Собственно, как и раньше. Когда он был мальчишкой. Но теперь он уже не мальчишка. Ладно, как говорится: и что мы предпримем по этому поводу?
Старик чуть не расплакался от умиления, когда Зед спросил, можно ли на какое-то время переехать к нему. И вообще вел себя так, словно сын сделал ему громадное одолжение. А Зед играл роль внимательного, любящего сыночка. Игрался в «Зеба». Терри — единственный, кто называет его через «б». Всегда ему надо хоть чем-то, но выделиться. Он не врубается, что имена это не просто условные обозначения, что в каждом имени заключено особенное значение.
И еще в именах заключается сила; Зед это знает. Богобоязненные иудеи никогда не произносили имени «Яхве», потому что оно почиталось как святая святых. Если знаешь настоящее имя демона, он подчинится тебе и сделает все, что ты скажешь. Хотя, если ты ошибешься хотя в одной букве, он может взбеситься и разорвать тебя на куски. У призраков есть имена: скажи перед зеркалом «Кэнди-мен», и конфетный человек придет. У сказочных персонажей тоже есть имена: чтобы Румпельштильцхен ушел, нужно просто назвать его имя. Если ты его знаешь. А если ты знаешь имя чудовища, даже такого, которое очень умело скрывает свою чудовищность, то будет тебе много счастья в виде несметных богатств и других радостей жизни.
Случается, что охотникам за чудовищами тоже надо скрываться. Иногда, выходя на охоту в город, Зед называет себя Джедом.
Вчера они со Стивом очень даже неплохо сходили на футбол. Стив вообще классный парень; даже жалко было расставаться. Действительно жалко. Но отнесем эти сентиментальные поползновения на счет потребленного пива. На самом деле никакие они не друзья. Стив был лишь средством для достижения цели. Он уже выполнил свою задачу, и вся дружба закончилась. Теперь ее можно выкидывать за ненадобностью, как раньше, в детстве — старый порножурнал, где все интимные части у голых теток уже замалеваны черным фломастером. И все-таки Зеда не покидало щемящее чувство тоски, тягостное ощущение потери.