Эйссэ оглядел напоследок завораживающую картину, повернулся, помчался назад к дому, по негустому светлому перелеску, в котором знал каждый кустик, каждую кочку, каждый хрустнувший под ногой сучок. Трава, невысокая и упругая, хлестала по щиколоткам, а он смотрел вверх и видел в ветвях темное небо, слышал шорох и шелест ветра, и вот на лицо упали первые капли.
Но Эйссэ успел — добежать до своего тайного места. Промчавшись под негустой листвой степной рощи, он выбежал к западине, свалился с обрывчика, упал в густую траву, которая уютно кустилась здесь на берегу озерца. Полил ливень. Грянул гром. Обрушился тяжелый поток. запахло землей, мокрой холодной травой. Мальчик раскинул руки в потоке небесной воды.
Ливень лил густо. Эйссэ стоял, одинокий в серой мгле летнего ливня. Дождь свинцовой завесой скрыл кромку оврага. Эйссэ сидел на краю озерца, которое, пенясь, теперь вырастало в целое море. Мальчику пришлось пятиться от наступающей водной пучины. Тяжело били струи, даже больно. Но Эйссэ был счастлив и рад — он любил дождь, нечастый в степи, летом на плоскогорье. А еще было здорово оттого, что он сидит сейчас в своем тайном месте, под дождем как из бочки, и его никто не ругает. Потом, конечно, будут ругать, когда он, мокрый и грязный, примчится домой. Но то будет потом, а сейчас нужно сидеть под дождем. Как замечательно, что тучи приносят дождь с Океана, из такой невероятной дали! Даже через горы перебрались, не потеряв влаги. Эйссэ слизывал воду с губ, но она была пресной, чистейшей, хрустально-вкусной. А ведь вода в Океане, как говорил дед, соленая! Как же так получается?
На землю низвергался потоп, от которого гнулись деревья и замерла степь. Птицы и звери попрятались, а Эйссэ сидел под обрывом, в ручьях воды, на берегу маленького кипящего моря, и ему было необыкновенно здорово. Гроза, страшная, бушевала недолго. Она ушла незаметно, забрав с собой тяжелые тучи, оставив сверкающий дождь — свежий и легкий, немного прохладный.
Мальчик, скользя и хватаясь за стебли, выбрался из западины под светлое небо. Он оглядел умытую степь, приземистые деревца, облака, которые уже расползались по сторонам. Пора было идти домой. Дед, конечно, уже беспокоится. Но что-то мешало Эйссэ проститься с окраинным лесом так, как бывало обычно. Похоже на то, что гроза все-таки прошла волшебная. Эйссэ ясно чувствовал совершенно новое настроение в летней степи. Точно! Гроза будто смыла то, что мешало ему раньше увидеть, услышать, понять, что — пусть плоскогорье здесь и кончается — здесь начинается Мир для него. Там, внизу, за тем жутковатым лесом.
— И все-таки я туда сбегаю! — окончательно решил мальчик. Он вздохнул решительно, отвернулся от северного горизонта, побежал по мокрой траве, грязный и радостный.
Вечер пришел холодный, словно бы осень решила наведаться раньше срока, проверить все ли в порядке, перед тем как прийти надолго. Стемнело. Вечерний костер грел и светил, кидая красные блики на лица. У костра сидел дед и рассказывал.
— А еще говорят, что Светлый летал на своем Драконе тысячу лет, и потом решил что Мир ему тесен, и нужно теперь пролететь Океан. До тех пор никто никогда не пролетал Океан. Но Светлый тысячу лет терпел, терпел, терпел, не вытерпел, сел на Дракона и полетел.
— И ему было страшно? — спрашивал шепотом Эйссэ.
— Еще как! Светлый полетел на своем Драконе туда где просыпается солнце и забирается в небо. Сначала он, конечно, хотел посмотреть, как оно просыпается и забирается.
— А что? Отсюда, от нас, видно не так? — спрашивал Эйссэ. — Разве оно как-то не так просыпается? Если смотреть с разных сторон? С близи или из далека?
— Вот он и решил это выяснить. Он ведь не мог даже спать по ночам, оттого что эта мысль его грызла, — отвечал дед, улыбаясь в пушистую бороду. — Но самое главное, он хотел выяснить наконец, где же все-таки находится грань.
— Грань Мира? — в тихом ужасе спрашивал Эйссэ.
— Грань Мира, — кивал дед. — И Светлый сел на Дракона, и полетел на восток. И это все, что об этом известно. Потому что он не вернулся.
— А что говорят?! — спрашивал Эйссэ, ерзая от жути и любопытства.
— Всякое. — Дед не отрывал глаз от огня. — Одни говорят, что Светлый нашел за пучиной еще один Мир, замечательнее и красивее нашего, и остался в нем жить. Другие — что по дороге над Океаном, уже недалеко где просыпается солнце, на Светлого напали Серые существа.