Центр Мира
Центр Мира
Я знаю это. Абсолютно точно. Именно здесь. Именно, в городе М, на улице Калиновского, названной по фамилии великого борца за свободу, в доме номер 73, корпус один, квартире двадцать один. Центр мира. Абсолютно точно!
Раньше, напротив моего окна стояло два тополя. Один старый, другой относительно молодой, посаженный лет десять назад. Но неделю назад во время страшной июльской бури старший тополь сломал ветер. Он упал прямо на улицу, где обычно бегали дети. Потом приехали рабочие и убрали его. Впрочем, я ни о чем, ни жалею, скамейку стало видно лучше. Вспоминаю, как она стояла с облупившейся краской, и сломанной, полусгнившей посередине доской. Но второго апреля, как раз после праздника смеха, пришли рабочие. Починили её. Покрасили в празднично-торжественный цвет. Она просто преобразила двор. Возле неё стали собираться мои друзья. Молодые и не очень мужчины. Ближе к вечеру. Зачем? Выпивать и громко разговаривать. Заправившись спиртным, они обращали внимание на меня, и кричали: Вадим, Вадим!
Да, меня зовут Вадим Хохловский. Я всегда сижу у этого окна и смотрю на окружающий мир. Он очень интересный и необычный! Каждый день не похож на другие! Один вбегает радостно-счастливый, будто выиграл лотерейный билет, другой, тяжело и понуро, с монотонно звучащими каплями дождя, заползает, рождая тысячи…нет, тут я переборщил, множеством недовольных и озабоченных лиц. Но кто-то, радостен, не смотря на погоду, с улыбкой и гордо выпрямившись, распахнув парусом, грудь идёт вперёд. Кто-то даже в солнечный день, укутанный пеньем утренних птиц, идёт с изгрызанным мрачно-задумчивым лицом, как некая игрушка, один раз и навсегда заведённая и у которой только один коридор- тоска! Каждый день тут происходит что-то неожиданное и необыкновенное. Именно поэтому я всегда сижу в удобном кресле у окна. Я не могу ходить. Врачи говорят, что это редкое заболевание и медицина бессильна. Что-то непонятное в моей голове не даёт мне двигаться. Однажды, я подслушал, притворился спящим, врач говорил маме, что мои извилины атрофируются, распрямляются. Я – стану дибилом. Амёбой! Инфузорией туфелькой!
Но это не правда! Я мыслю! Я очень много мыслю! Я очень много думаю и умею! Я даже ушами могу шевелить! Правда, ходить…здесь он прав. Не могу. Но ведь это не главное! Главное, что я чувствую, что живу полноценной жизнью, и даже лучше многих! Ничего и ничто не ускользает от моего взгляда! Зимой, когда идёт снег, люди, кутаются в шубы, весной поют птицы и большая ветка яблони, рядом с окном зацветает множеством белых цветочков. Я насчитал сто двадцать семь. Хотя, может их больше. Это повторяется из года в год, но мне всегда интересно, как набухают почки, потом появляются цветы, потом яблоки!
Однажды какой-то парень начал трясти её, и я попытался его остановить. Жаль, что с речью у меня не всё в порядке. Иногда вместо слов вырывается только мычание. Но он меня понял. Обозвал нехорошим словом. Убежал. Но я не огорчился. Есть такая вещь, что всегда поддерживала меня. Заряжала верой в лучшее будущее! Её мощь – превосходит все силы вселенной! Даже когда приходили врачи и говорили, что жить мне останется полгода.
Когда с нами жил папа, он сказал:
– Сынок, здесь находится центр мира.
– А что такое центр мира? – спросил я.
– Это…– он тогда задумался, – такое замечательное место, где всем и всегда будет хорошо. Это самое важное место в мире. Место, где живёшь ты. Только верь, что ты солнце, дарящее всем: тепло, радость и свет! Дари!
– Я центр мира? – переспросил я тогда.
– Да, если даришь тепло, свет и радость другим!
Тогда, я ещё бегал на своих ногах, и хорошо говорил. Давно. Потом…Потом всё изменилось. Мы с отцом переходили дорогу. Папа отвлёкся, я побежал вперёд, мне так хотелось его обогнать и первым добежать до другой стороны дороги. Но…я помню, как закричали тормоза. Меня ударила машина…и с тех пор я не хожу. Паралич. Сижу здесь. У окна. Мне шестнадцать. Я почти не могу говорить. Передвигаюсь с маминой помощью в инвалидной коляске. Но думаю, что живу хорошо. Ведь я живу в Центре мира! А папа сказал, что здесь живут только счастливые люди! И я всегда помню об этом и очень счастлив! А это – главное.
С прошлого года, почти сразу как починили скамейку, в нашем подъезде поселилась соседка Катя. С родителями. Девочка. Ей тоже шестнадцать. Она очень красиво одевается. Гордячка! Постоянно любуется собой. Однажды, я видел, как она вышла из подъезда, это было этой весной, как только солнышко стало выглядывать и растаяли снега, достала из своей бардовой сумочки зеркальце, и стала рассматривать себя. Любоваться! Меня она не видела, поэтому стала подкрашивать губки. Помадой. Бардово-красной!