— Возможно, вы и правы, — наконец признался мальчик. — По правде говоря, я не задал бы этого вопроса, если бы только…
— Да?
— Если бы только Маргарет хотя бы делала вид, что любит меня.
Ван Эйку нечего было возразить. Он пристально взглянул на мальчика, молча высказав свою тайну: Маргарет была скупа на любовь.
За ужином не было произнесено ни слова. Погруженный в свои мысли, Ян едва замечал встревоженные взгляды, время от времени бросаемые на него Ван Эйком.
Когда они вставали из-за стола, чтобы разойтись по своим комнатам, художник спросил:
— Скажи, тебе хочется спать?
— Не очень.
— Тем лучше.
Повернувшись, он направился к выходу.
— Куда вы идете?
— Прогуляться. Тепло… Лето быстро пролетает… Надо пользоваться каждым днем.
Вечер оказался на удивление теплым и мягким; небо было безоблачным. Редко выдаются во Фландрии такие вечера, когда взору открыты каналы и основания колоколен. Они наугад пошли по улочкам и очутились перед церковью Сен-Жан. Ван Эйк остановился. На мгновение Ян подумал, что алтарь опять влечет мэтра, но тот, долгим взглядом окинув здание, показал на небесный свод:
— Видишь ли, Ян, что бы ни случилось, говори себе, что там, вверху, есть звезда, заботящаяся о каждом из нас. Человек по-настоящему никогда не бывает одинок. Он просто забывает об этом. — Немного охрипшим голосом он продолжил: — Завтра начнется твое обучение.
Мальчик вздрогнул.
— Вы считаете, что я смог бы стать компаньоном? Как Петрус и другие?
— Еще нет. Я сделаю тебя самым великим…
Ян давно ждал этого часа. И теперь, когда он наступил, почувствовал радостную гордость и одновременно смятение. И вопрос, втайне задаваемый себе, самым естественным образом возник в его сознании: сможет ли он осуществить мечту Ван Эйка?
Они пустились в обратный путь на рассвете. Восточный ветер, тоже проснувшийся рано, равномерно раскачивал верхушки тополей. Когда они достигли улицы Нёв-Сен-Жилль, над Брюгге бушевал настоящий ураган.
— Как раз вовремя, — проворчал Ван Эйк.
Едва они переступили порог дома, как к ним уже поспешила Маргарет с расстроенным лицом.
— Ян, — нервно выговорила она, — у нас сидит агент сыскной службы. Он хочет поговорить с тобой.
— В воскресенье? По какому вопросу?
— Я не знаю. Он мне ничего не объяснил.
Ван Эйк досадливо поморщился:
— Не был ли я прав, когда сказал, что нельзя жить в Брюгге в такое время?
ГЛАВА 6
Мужчине было лет пятьдесят. Представительный, плотный, с бычьей шеей и необыкновенно синими глазами. Его удивительно матовая кожа была необычайна для фламандца. Одет он был в черный камзол, доходивший до половины ляжек. На голове сидело касторовое кепи, отбрасывающее тень на его нос.
Визитер производил впечатление, и Ян дотошно рассматривал его, словно гиганта из сказки.
— Меня зовут Идельсбад. — Степенно, глуховатым голосом, продолжил: — К вам меня прислал бальи из Мёникенреде. Если вас не затруднит, я хотел бы побеседовать с вами.
— Бальи из Мёникенреде? По какому поводу?
— Вам, конечно, известно, что позавчера было совершено убийство.
— Увы, да. Я даже полагаю, что первым узнал об этом.
Ван Эйк взлохматил волосы Яна.
— Труп обнаружил мой сын. Его уже опознали?
— Слутер. Николас Слутер.
— Слутер? Это ужасно! Но разве этим занимаются не власти Брюгге?
— Частично. Убитый был гражданином Мёникенреде. В Брюгге он находился проездом. К тому же его семья, которая хорошо знакома с бальи Ван Пюйвельде, желает знать, что же произошло на самом деле. Ван Пюйвельде попросил бургомистра Брюгге, чтобы он поручил расследование мне.
Он сделал вид, что открывает сумочку, прикрепленную к поясу.
— У меня есть документ, составленный по всей форме и подписанный. Если вы…
Ван Эйк приостановил его словоизлияния:
— Послушайте, минхеер, мне не совсем понятно, какое касательство имею к этому я.
Идельсбад удивленно заморгал:
— Разве Слутер не был вашим учеником?
— Правильно. Кстати, с того времени прошло уже больше пятнадцати лет. Да и жил я тогда в Лилле.
— И все же вы можете рассказать о нем что-нибудь? Впрочем, речь идет не об одном только Слутере. Есть убитые в Турне и Антверпене. Вы, конечно, в курсе… — Он стал загибать пальцы: — Виллебарк, Ваудерс… Все они посещали ваши мастерские. Вы понимаете, что в данном случае…
— Ладно-ладно, — неохотно сдался Ван Эйк. — Только позвольте мне поправить вас. Это были не Виллебарк и Ваудерс, а Виллемарк и Ваутерс. Да и какая разница! Прошу за мной, у меня нам будет спокойнее. Но предупреждаю, я не смогу уделить вам много времени.
— Обещаю вас не задерживать.
Он повернулся к Яну.
— Его свидетельские показания окажутся ценными. Вы не против, если он пройдет с нами?
Художник протянул мальчику руку:
— Согласен?
Ван Эйк предложил гиганту табурет, а сам удобно устроился на скамье с подлокотниками.
— Напомните мне, пожалуйста, ваше имя.
— Идельсбад. Тилль Идельсбад.
Ян чуть не прыснул:
— Тилль? Как Тилль Уленшпигель, герой?
Мужчина беспомощно развел руками:
— Я здесь ни при чем. Мой отец очень восхищался этим персонажем. Тилль Уленшпигель олицетворял для него все ценимые им достоинства: свободу, справедливость, смелость.
— Он мог бы выбрать имечко и похлеще! — бросил развеселившийся Ван Эйк. — Но перейдем к делу.
— Очень хорошо. Сколько времени Слутер работал в вашей мастерской?
— Около пяти лет.
— Почему он ушел от вас?
— Насколько я помню, у него сильно болел отец, и за ним нужен был уход.
— Не думаете ли вы, что Слутер мог нажить себе врагов? Или совершить поступок, который послужил бы при чиной мести?
— Когда он приступил к обучению, ему было от силы четырнадцать лет. Разве в таком возрасте можно вызвать к себе столько ненависти? Безудержную ярость, которая толкает кого-то на убийство через пятнадцать лет?
— Но затем он вернулся в Брюгге. Наверное, хотел с вами встретиться?
— Это мне неизвестно.
— Здесь что-то непонятное. Слутер работает с вами больше пяти лет, приезжает в Брюгге и не пытается увидеться с вами?
— Может, он и собирался это сделать. Откуда мне знать?
— Когда вы видели Николаса Слутера в последний раз?
— Несколько месяцев назад. Три, пять — не помню.
— Это очень важно. Постарайтесь вспомнить.
Художник нетерпеливо взглянул на него:
— Минхеер, к чему вы клоните?
— Я хочу найти убийцу, разумеется.
— Полагаете, что он скрывается у меня?
Его собеседник упрямо повторил:
— Когда вы видели Николаса Слутера в последний раз?
— Да что же это такое! Я ведь вам ответил!
— Извините, — вмешался Ян, — я помню. Мы встретили его на площади Бург. В тот день там проходила процессия в честь Святой Крови. Казалась, он так спешил, что чуть не опрокинул меня.
Ван Эйк мягко заметил:
— Твоя память явно крепче моей.
Он одарил гиганта торжествующей улыбкой.
— Ну вот вам и ответ.
— Слутер ничего особенного вам не говорил?
— Нет. Только упомянул о будущем бракосочетании с молодой флорентийкой, встреченной им во время поездки в Италию. Я подтрунил над необузданным и непредсказуемым темпераментом южных женщин и расхвалил внушающую доверие спокойную безмятежность женщин севера. Я пожелал ему удачи, и мы расстались.
— Понятно…
Тошнотворный запах вдруг ворвался в комнату вместе с ветерком.
— Помойная баржа, — прокомментировал Ян, зажимая нос.
По каналу проплывало открытое судно со своей ежедневной ношей утонувших свиней, различных домашних животных, разбухших от воды, и гниющей растительности, выловленной за ночь лодочниками-чистильщиками.
Идельсбад с интересом спросил:
— Итак, мой мальчик, именно ты нашел Слутера?
— Да. На улице Слепого осла. Я возвращался домой.