Мальчик повиновался.
Она сунула вилку с макаронами ему в рот, но неудачно. Несколько макарон упало ему на штаны и на пол.
- Ну, вот, сейчас всё будем раскидывать, - возмутилась она.
- Но я ведь дитё! - в качестве оправдания возразил он, - детям положено так делать!
- Ах, ты дитё...Раз ты дитё... - неожиданно, всерьёз почему-то рассердившись, произнесла она, раз ты дитё, то тебя... А ну ложись, на кровать, я тебя ремнём бить буду!
- Я...Я не...Меня нельзя, - жалостливо сказал он. Однако Катя, почувствовав власть мамаши, решила показать себя строгой и непреклонной. Спрыгнув со столика, и указав вилкой на диван, произнесла:
- Давай ложись на диван без разговоров! Сейчас тебя мама наказывать будет! Давай живей!
И тут он сделал то, чего она меньше всего ожидала. Он «съехал» со стула, и осторожненько обняв тёмненькие от загара ножки, нежно прижался к её теплому бедру и тихо жалостливо зашептал:
- Мамочка, миленькая, не бей меня. Не надо. Я больше не буду так делать! Я буду тебя слушаться.
Екатерина, от неожиданности, едва не уронила ему тарелку с макаронами ему на голову.
Несколько секунд она стояла, не в силах вдохнуть, и выдохнуть и вдохнуть, а затем прошептала:
- Пусти.
Он разжал руки и взглянул на неё. Она перехватила его взгляд и, несколько раз схватив ртом, воздух поставила тарелку на стол.
- Ешь! - бросила резко она, а затем стремительно выскочила из комнаты.
...холодная струя воды в ванне, под которую она подставила свои руки быстро, как всегда, привела её в норму. Однако когда еще по всему телу её бродили мурашки, она твёрдо решила, что с этим мальчуганом этой ночью у неё ничего не будет.
«И родители дома. Идиотка! Неужели она этого не понимает? Остынь! Кобылица мне такая нашлась! Больше он до тебя не дотронется!» С этими мыслями, она вошла в комнату.
Гость уже доел макароны.
- Я хочу спать, - объявила она. Ты, как кавалер, будешь дрыхнуть на полу! - и, усмехнувшись, добавила, - моим клопам сегодня будет хороший ужин с завтраком!
С этими словами она достала из шкафчика небольшой коврик и постелила его на полу.
- Согласен стать моей прикроватной Собачкой? - игриво сверкнув глазами, спросила его.
- Ну, - промямлил растерянно паренёк.
- Вот видишь, какая я добрая...Королева, - с чувством внутренней удовлетворённости произнесла она, - А теперь отвернись, я раздеваться буду.
- Теперь ложись, - сказала она, уютно устроившись под одеялом, и выключила свет.
Несколько минут они лежали молча.
В тишине лишь раздавалось их равномерное дыхание.
- О чём ты думаешь? - задала она вопрос.
- О своей планете.
- О своей планете?
- Да, это Земля, но она совсем другая. Будущая Земля. Она совсем другая, не такая как сейчас, - тихо сказал Василий, и они снова замолчали на несколько минут. Тишина воцарилась пронизывающая всё, что находилось в комнате.
- Ты знаешь, мы живём в таком странном мире, которого не знали вы ни ваши предки. Однако наш мир...
Он замолчал и, приподнявшись на локте, взглянул на неё.
- Ты что, спишь?
Она не ответила.
- Спишь, - с некоторым разочарованием произнёс он и тихо опустился на своё ложе. А жаль. Я бы тебе многое мог рассказать.
И вдруг он почувствовал, как когтистая девичья лапка скользнула по его лицу.
- Ты не спишь, - горячо прошептал он и схватил её за руку.
- Угу-у-у, - промычала Катя, - Пусти!
- Не пущу, - задиристо прошептал он.
- Слышь, дитё, сейчас встану и ремешка тебе дам, - то ли серьёзно, то ли шутя, произнесла девчонка.
- Ты точно меня отдубасишь? - с долей сомнения прошептал он, отпуская руку.
- Ага, испугался! - возликовала девчушка.
- Я не испугался, просто не хочу связываться с такими девчонками как ты.
- Это почему? - переспросила Катюша.
- Дело в том, что...
- Короче.
- Понимаешь, - заговорчески зашелестел он, всё очень просто и всё очень сложно. Мне...Мне очень долго нужно рассказывать, чтобы всё рассказать. Просто был ещё один сон. Сон, который я не понимаю. Мне приснилось, что я говорю с человеком, и каждое слово разговора с ним меня приближает к чему-то. Приближает к другим. Разговор с ним создает пространство, необходимое мне. Будто кто-то слушает меня за стеной моего восприятия, и эти слова приближают меня к чему-то очень-очень важному. К тому, кто очень понравится мне. Теперь я знаю, к чему я шел. Точнее к кому. Теперь,...Но об этом очень долго нужно рассказывать.
- А ты расскажи, - потребовала она, начиная не на шутку сердиться.
Васёк подложил руки под голову и, глядя в потолок, начал тихо рассказывать.
- Я очень странный человек. Я назвал себя узником чужого времени.
- Как поэтично!
- Не надо язвить Катя. Это не идёт тебе совершенно. Мне хочется чего-то хорошего от тебя услышать. Хочется искренности и солнечного тепла. Знаю, что, вряд ли чего-то добьюсь, но где-то там, вглуби, в моём полном крови сердечке, таком мальчишеском, юном и чувствительном, есть вера. Вера, что человек сможет прочувствовать другого, понять его. Услышать. Услышать той всемирной каплей бытия, что разлита в каждом из нас...Такой...Как бы это выразить...Первоосновой человеческого естества...Ты меня понимаешь?