А вот к остальным членам экипажа мальчик подобных чувств не испытывал. Нет, они улыбались, заигрывали, пытались познакомиться, но Рик никому не доверял. И особенно ему не понравилась красивая женщина с короткими волосами, которую Грорг назвал Еленой. Вот она мальчику совсем не понравилась. Хоть и улыбалась, когда полковник знакомил их, но глаза смотрели испытующе. Рик невольно передернул плечами, словно по его коже пробежали колючки. И голос вроде у Елены был ласковым, и слова грубого не сказала, а мальчик спрятался за Георга, уткнулся в него головой и выходить отказался наотрез.
– Рик, чего ты испугался? – удивленно спросил Саттор. – Тебе не понравилась Елена? Выбирайся, ты же большой.
– Я маленький, – буркнул мальчик и крепче сжал в кулаках ткань форменного комбинезона коммандера.
– Ребенка нужно показать специалистам, – чуть раздраженно произнесла Елена. – Они помогут ему пройти адаптацию.
– Мы и без мозгоправов отлично справляемся, – отмахнулся Саттор.
– Я вижу, – проворчала она. – И всё же…
– Обойдемся, – тут же ощетинился Георг.
– Вы знаете, что делаете, коммандер, – сухо ответила женщина, и на этом знакомство закончилось.
В следующий раз Рик увидел Елену в каюте Саттора. Он уже засыпал, когда раздался негромкий стук в дверь. Георг бросил взгляд на мальчика и впустил посетителя. Это была капитан Ярвинен. Рик видел, как женщина обняла коммандера за шею, тот накрыл ладонями ее талию. Они недолго шептались о чем-то. Елена ластилась, Георг отвечал мягко, бросая время от времени бросая взгляды украдкой на мальчика.
– Георг, – повысила голос женщина. Рик понял, он не снимал переводчик даже на ночь. Мальчик открыл глаза и увидел, что лицо Елены вдруг приобрело обиженно-злое выражение, – сколько можно? Он не младенец, и если одну ночь проведет без твоей опеки, ничего страшного не случится.
– Тихо, – зашипел Саттор, воровато оглядываясь на приемного сына, но тут уже снова прикрыл глаза и продолжал наблюдать из-под ресниц.
Елена отошла в сторону, отвернулась, обняв себя за плечи. Георг досадливо вздохнул, приблизился к ней и прижал спиной к своей груди. Мужчина снова что-то шептал Елене. Она развернулась, опять обняла его и спросила:
– А я, Георг? Как же я? Ты совсем перестал обращать на меня внимание…
– Прекрати, – в приглушенном голосе коммандера проскользнуло раздражение. – Рик на борту всего пять дней, а ты закатываешь истерику, словно я не объявлялся уже год. Мальчишке нужно время, неужели так сложно понять?
– Но что случится за ночь? – руки женщины скользнули к ладоням полковника, она сжала его пальцы и заглянула в глаза. – Всего одна ночь, Георг. Мальчик спит, он даже не заметит, что тебя нет.
– Ему снятся кошмары, – протяжно вздохнул мужчина. – Рик часто просыпается. Нужно время.
– Дай ему снотворное…
– Ты в своем уме? – сердито спросил Саттор. Он освободил ладони от хватки Елены, прошелся до койки, чтобы проверить мальчика, и Рик зажмурился, чтобы Грорг не заподозрил, что за ним подглядывают.
Полковник поправил одеяло и вернулся Елене, но уже не подошел близко. Остановился в двух шагах, скрестив на груди руки.
– Ты ведешь себя хуже ребенка, – снова заговорил мужчина. – Что за дурость – ревновать к маленькому мальчику? Ребенок пережил настоящий ад, он видел, как погибла вся его деревня, сидел над телом своей матери. Ты должна сочувствовать ему, а не ревновать. Я уже начинаю думать, что ошибся в тебе. Лена, не разочаровывай меня. Не хочу знать, что моя женщина – эгоистичная стерва. Или ты пересмотришь свое отношение к Рику, или…
– Или? – с вызовом спросила она.
– Или всё будет кончено, – жестко закончил Георг.
– Ты говорил, что любишь, – с горькой обидой всхлипнула женщина.
– Я тебя не обманул.
– И сможешь расстаться со мной?
– Если вынудишь, да, – ответил коммандер.
Елена вспыхнула, с силой ударила кулаком по груди полковника и выскочила за дверь.
– Черт, – выругался Саттор. Поднял лицо к потолку и шумно выдохнул. После потер лицо ладонями, взъерошил волосы и, бросив еще один взгляд на Рика, вышел из каюты.
Впрочем, вернулся он быстро. Тихонько прикрыл дверь, бросил хмурый взгляд в иллюминатор и подошел к койке. Присел на ее край, накрыл большой теплой ладонью детское плечико, несильно сжал и замер так ненадолго. Затем вздохнул и шепнул: