– Я тоже не хочу ругаться, – слабо улыбнулась Елена. – Я постараюсь привыкнуть к тому, что ты теперь отец.
– Отец, – повторил Саттор, усмехнулся и покинул блок лингвистов. Уже шагая по узкому коридору, он снова усмехнулся и пробормотал: – Кем я только не был за свои тридцать восемь лет, а вот отцом еще не доводилось. Попробуем.
С этой мыслью, полковник направился к своей каюте, сжимая в кулаке два миниатюрных наушника. Перед дверью Георг Саттор вдруг остановился и с удивлением отметил, что испытывает нерешительность, даже робость. Маленький мальчик, спавший на его койке, вселял в сурового коммандера неуверенность. Нет, он не жалел о своем решении. Саттор не привык идти на попятную, и что такое ответственность, он знал отлично. Никто не мог обвинить полковника в малодушии, но мужчина, душа которого, казалось, давно зачерствела во всех его боевых рейдах, ощутил внезапный трепет перед ребенком. Он предчувствовал его страх и недоверие, понимал, что тот должен чувствовать, пережив трагедию на родной планете и проснувшись в непонятном и незнакомом месте. Георг искал нужные слова, но никак не мог найти их.
Хрупкий малыш с глазами, в которых коммандер увидел невероятную для ребенка боль, крепко ухватил полковника за душу. Саттор даже сам не мог сказать, что так потрясло его в синеглазом мальчонке. Но его крики всё еще звучали в ушах закаленного в сражениях, много раз видавшего смерть, служаки. Столько отчаяния, столько горя звучало в голосе ребенка, что мужчина не смог остаться равнодушным. И полковник готов был на многое, чтобы паренек забыл о пережитом ужасе. Георг хотел вытравить из детских глаз то страдание, глубина которого показалась ему бесконечной. Ради этого Саттор мог оказать сопротивление не только своей любовнице и другу, но и самому императору, если понадобится. В конце концов, это их погоня за пиратами привела к уничтожению родной деревни мальчика, и только на них лежит ответственность за судьбу маленького дикаря.
– Черт, словно на суд иду, – усмехнулся мужчина. – Приговорит или помилует?
Мотнув головой, коммандер решительно открыл дверь и шагнул в каюту. Он посмотрел в сторону койки… она оказалась пуста. Взгляд Саттора заметался по каюте, но мальчика нигде не было видно. Мужчина тихо выругался. Он надеялся, что успеет вернуться до пробуждения маленького танорца, но…
– Малыш, – Георг постарался придать голосу мягкость.
Мальчик, конечно, не отозвался. Коммандер поджал губы и осмотрелся. Спрятаться ребенку было некуда. Под койкой место было, но Саттор даже со своего места видел, что там пусто. Под столом тоже. В угол Рик тоже не забился. И выйти из каюты не мог. Взгляд полковника скользнул на дверь в душевую. Да, если куда и спрятался, то только туда. Больше некуда. Мальчику не сообразить, как открыть дверь гардеробного бокса.
Георг подошел к душевой, прислушался, там было тихо. Затем послышался шорох, звук воды и детский визг. Саттор приложил ладонь к панели, открывавшей дверь, влетел в душевую и выхватил мальчика из-под струй холодной воды. Тот увидел незнакомое лицо, задергался, вырываясь. Все-таки вывернулся из рук полковника и бросился к переборке, прижался к ней и зарычал, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами. С маленького дикаря стекала вода, оставляя лужицы на полу. Его заметно трясло от страха.
– Рик… – растерянно произнес коммандер.
Мальчик метнулся к койке, забился под нее и оттуда донеслись надрывные всхлипы.
– Черт, – выругался Саттор, посмотрел на свои руки и с удивлением обнаружил, что они подрагивают. – Уф.
Он перевел дыхание, осторожно приблизился к своей койке, уселся на пол и заглянул под койку. Попытался улыбнуться, но улыбка вышла растерянной, даже виноватой.
– Привет, – произнес мужчина.
Мальчик тихо выл, не глядя на него. Он сложился пополам, уткнул лицо в ладони и не реагировал на попытки заговорить с ним. Но стоило Саттору протянуть руку и дотронуться до ребенка, как тот закричал и, выкатившись из-под койки, на четвереньках пополз прочь, кажется, даже толком не осознавая происходящего.
– Твою мать, – выругался от бессилия полковник.
Он поднялся на ноги, стремительно нагнал мальчика, перехватил его и уселся на пол, сжав ноги Рика между своих ног. Одной рукой прижал руки к телу, не давая царапать себе лицо, выдохнул и надел на детское ухо наушник. Затем подобрал второй, нацепил себе, получилось не сразу. Рука всё еще дрожала. Саттор выругался, наконец, закрепил наушник и спросил: