«Бедняга решил, что, отслужив молебен, все сделал для спасения сына», — с огорчением подумал Соном и перевел взгляд на Чимэддолгор, которая возилась у печки. У бедной матери все валилось из рук. Она то и дело кидалась к постели Буяна, поправляла одеяло, переворачивала подушку. Взгляд у нее был жалкий и растерянный. Старик сокрушенно покачал головой. Много повидал он на своем веку страданий и горя. Как же мог он пройти мимо беды в юрте соседа!
Подкрутив по привычке усы, Соном обратился к Сэнгэ:
— Надо что-то делать, дружище. Буян твой совсем плох.
— Ничего, — буркнул Сэнгэ, поглаживая себя по голове. — Милостью бога и благодаря молебну он скоро поправится.
— Не знаю, не знаю, — тихо сказала Чимэддолгор. — Что делать, Соном-гуай, ума не приложу. С каждым днем ему все хуже. Сегодня даже лекарство выпить не мог.
«Сколько лет мы кочуем вместе, — подумал Соном. — Как же не подсказать им?» Он кашлянул, помялся немного и наконец решился:
— Сэнгэ! Покажи мальчика доктору. В хошун приехал очень хороший доктор!
— Русский, что ли? — недоверчиво спросил Сэнгэ.
— Да, да! Русский, советский доктор. Приехал помогать нам, монголам.
И вдруг Сэнгэ изменился в лице.
— Не хочу! Не буду! — закричал он. — Он же безбожник, неверный!
Он вскочил и в гневе заметался по юрте. Соном хорошо знал своего соседа. Что толку спорить с ним? В юрте воцарилась напряженная тишина. Лишь в печке потрескивал сухой аргал. Вдруг забывшийся на какое-то мгновение в беспокойном сне Буян приподнял голову и, показывая пальцем на дверь, громко спросил:
— Кто это там? Верхом на иноходце? Какой красивый!
Все вздрогнули и бросились к мальчику. Соном обнял его, положил голову к себе на грудь.
— Соном-гуай, — казалось, узнал старика Буян, — позвольте, я спою песню!
Он захрипел и снова упал на подушки.
У старика на глаза навернулись слезы. Нежно поглаживая Буяна по голове, он взял у Чимэддолгор чашку с молоком и влил мальчику в рот несколько капель. И тут Сэнгэ не выдержал. Слезы потекли по его лицу, и, размазывая их кулаком, он спросил растерянно:
— Соном-гуай, что же делать?
Старик гневно взглянул на него.
— Надо ехать, но не в храм, а в хошун — за русским доктором! — твердо отчеканил он. — Доктор спасет жизнь твоему сыну!
Сэнгэ заколебался, вопросительно взглянул на жену.
— Он очень хороший доктор! — принялся горячо убеждать Соном. — Недавно он вырвал из когтей смерти жену этого верзилы Доржи. А сколько Доржи отслужил молебнов? Ничего не помогало, а приехал русский и помог.
— Правда, так говорят, — запинаясь, тихо подтвердила Чимэддолгор. — Что случится, если мы покажем ему нашего мальчика?
Сэнгэ все еще колебался, молчал. Тогда снова заговорил Соном:
— Послушай жену, Сэнгэ! И меня. Разве я, старый человек, посоветую тебе что плохое? Мы с тобой земляки, вместе выросли, укрывались одним одеялом, когда работали караванщиками. Всегда между нами были мир и согласие! Неужели сейчас, когда народная власть поднимает к новой жизни нас, бедняков, ты станешь во имя старого рисковать жизнью единственного сына?
— Правильно! — вдруг решилась Чимэддолгор. — Поезжай, Сэнгэ, привези доктора.
Сэнгэ раздирали сомнения. Он еще раз нерешительно взглянул на жену:
— Ну как? Ехать?
— Да, да, поезжай!
Сэнгэ потоптался на месте, потом повернулся к соседу:
— Соном-гуай! Окажите услугу, съездите, пожалуйста, за доктором. И вот возьмите с собой хадак. — Сэнгэ торопливо полез в сундук, но Соном остановил его:
— Этот человек не берет ни хадаков, ни других подношений. Я сейчас же отправлюсь за ним.
Соном поспешно вышел из юрты, и скоро до Сэнгэ донесся стук копыт двух лошадей: пегой кобылки соседа и запасного коня для доктора.
— Пить, — чуть слышно попросил Буян, и Чимэддолгор торопливо налила ему полную пиалу хя́рама.[26] Мальчик с трудом сделал два глотка.
Дрожащий свет коптилки слабо освещал юрту. Сэнгэ и Чимэддолгор не спали.
— Как думаешь, правильно, что мы послали за русским? — шепотом спросил Сэнгэ.
— Мне все одно — русский, нерусский, только бы вылечил, — устало отозвалась Чимэддолгор.
— Говорят, доктор режет по живому месту ножом. Что скажешь?
— А ничего. Лишь бы Буян остался в живых, пусть режет.