— Как бы ему не стало хуже, — снова заговорил Сэнгэ. — Да и как с ним разговаривать, с доктором?
— На то есть Соном-гуай. Помнишь, он когда-то работал у русского купца — скупщика шерсти?
У юрты залаяла собака. Чимэддолгор кинулась к выходу:
— Кажется, Соном-гуай возвращается!
Она вышла, тут же вернулась.
— Они. Темновато, конечно, но все-таки, видно, скачут во весь опор.
— Ну все, теперь уже говорить не о чем. — Сэнгэ вздохнул и пошел навстречу гостям.
— Мам! Кто это едет? — приподнялся на локте Буян.
— Доктор, сынок.
— Доктор?
— Ну да, русский доктор вылечит моего мальчика. Ты только слушайся его, ладно?
Распахнулся полог, и в юрту вошел высокий мужчина, одетый по-европейски.
— Сайн байна уу![27] — поздоровался он по-монгольски.
— Сайн. Та сайн байна уу,[28] — тихо ответила Чимэддолгор, усаживая гостя в почетном углу юрты.
Буян, полуоткрыв глаза, рассматривал его лицо, освещенное мерцающим светом коптилки. «А он похож на того, на портрете, особенно нос», — подумал он.
Русский сел, что-то сказал на своем языке.
— Как мальчик? — перевел Соном, раскуривая трубку.
— Совсем плохой, — вздохнул отец.
Доктор подошел к Буяну, внимательно вгляделся в его лицо, приложил ко лбу свою мягкую, прохладную, большую ладонь. Потом сунул Буяну под мышку термометр, вытащил из кармана пиджака деревянную трубку и стал прикладывать ее то к груди, то к спине мальчика. Вынув градусник, доктор посмотрел на него и покачал головой.
— Ваш сын заболел воспалением легких. Надо было сразу же показать его мне. Теперь все очень запущено.
Чимэддолгор ахнула:
— Но вы спасете его, доктор?
— Постараюсь, — кивнул головой русский. — Вы только не волнуйтесь, держите себя в руках. Думаю, что сумею поставить вашего мальчика на ноги. А что до козней дьявола, — он покосился на Сэнгэ, — то, полагаю, они ни при чем. И наказание за грехи — тоже. Просто он, наверное, попал под дождь. А может, ветром продуло.
— Да, да, — встрепенулась Чимэддолгор. — Тогда начался град, пришлось ему с овцами провести всю ночь в степи. — Она повернулась к мужу: — Смотри, какой человек! Все знает…
— Да, — протянул Сэнгэ. — Может, он на камнях гадает?
— Да что вы, — засмеялся старый Соном. — Просто он — доктор, образованный и в болезнях разбирается по-ученому. Вот увидите, он его вылечит, сделает крепким, выносливым.
У Сэнгэ и Чимэддолгор отлегло от сердца, посветлело на душе.
А доктор извлек из своей кожаной сумки коробки и какие-то порошки и таблетки в маленьких конвертиках. Две он дал проглотить Буяну. Потом он велел развести огонь и долго что-то варил в блестящей коробочке, сказал, что это шприц для укола. А потом пришлось Буяну потерпеть, когда доктор уколол его выше локтя в руку. Но самое страшное были банки — так назвал доктор маленькие стеклянные стаканчики. Буян только зубы сжал, но ни слова жалобы никто не услышал.
А Сэнгэ и Чимэддолгор во все глаза смотрели на все это. Особенно напугал их огонь, когда доктор ставил банки на спину Буяну. Они изо всех сил сдерживались, боясь обидеть доктора.
— Вы ложитесь спать, отдыхайте! — сказал он Сэнгэ и Чимэддолгор. — А я подежурю — ему нужно давать лекарства строго по часам.
— Как можно! — ахнула Чимэддолгор. — Вы же вон откуда приехали! Устали… Надо вам отдохнуть с дороги!
— Ничего, я привык, — улыбнулся доктор. — Ложитесь, ложитесь, я посижу.
«Какой он хороший…» — подумал Буян. Ему стало тепло и спокойно. Глаза закрылись сами собой, он глубоко вздохнул и заснул. Заснули и его родители: усталость взяла свое.
Чимэддолгор проснулась рано утром. Вскочив с постели, она бросилась к Буяну. Тот мирно спал. Лицо его было спокойно.
— Сэнгэ! — растолкала она мужа. — Смотри скорее, кажется, ему полегчало. А все доктор, благодетель наш!.. Может, подарим ему скакуна?
Сэнгэ, не веря собственным глазам, вглядывался в лицо сына.
— Да, да, — кивнул он. — Ему стало легче…
Буян проснулся, когда уже вскипел чай.
— Ну, как ты? — осторожно спросил Сэнгэ.
— Лучше…
— Чай пить будешь?
— Ага…
Чимэддолгор подала ему большую кружку, и он, жмурясь от удовольствия, большими глотками принялся пить душистый горячий чай.
— Молодец парень! Сайн![29] — Наблюдавший за ними доктор поднял большой палец правой руки.
После обеда доктор хорошенько укутал Буяна и отвез его в хошунный медпункт.
Двое суток провел Сэнгэ в большой белой юрте, ухаживая за сыном. Скоро Буян уже сидел на кровати, а на третьи сутки доктор сказал Сэнгэ: