Ойдов и Дондок отползли внутрь пещеры и там затихли. Буян тоже отодвинулся немного в сторону, прижался к мокрым камням.
Вскоре они услышали цокот копыт, гудение голосов. Всадники подъехали совсем близко: скрипели седла, позвякивали уздечки.
— Ну что, никаких следов? — раздался грубый голос. Всякие сомнения отпали — это был лекарь Дашдамба.
— В скалах трудно что-нибудь разобрать, — прогундосил кто-то в ответ.
— Странно. Их ведь трое, неужто никто не оставил следов?
— Может, они прошли стороной?
— Возможно. Однако надо посмотреть внимательно, не упустить бы этого мерзавца — сына Сэнгэ и наших послушников, что сбежали с ним.
— Вот какие-то следы… Но это, по-моему, шабина́ры,[36] те, что приходят сюда за дровами.
— Тогда поехали снова к кумирне — поищем по другую сторону перевала. И местных жителей порасспросим.
Цокот копыт замер вдали. Буян облегченно вздохнул. «Значит, они думают, что нас трое. А нас — четверо. А завтра будет тридцать, сорок — вот когда придется им побегать!»
Буян засмеялся от радости. Потом он разбудил Тогмида:
— Ну как, полегчало?
Тогмид кивнул:
— Немного.
— А знаешь, пока ты спал, сюда приезжал лекарь Дашдамба!
— Правда?!
— Да ты не волнуйся! Он нас не нашел! Пришлось ему повернуть назад. Скажи-ка лучше, сколько нас здесь?
— Четверо.
— А Дашдамба думает, только трое. Ошибается. Видно, еще не проснулся.
Ребята расхохотались. Им стало легко и весело — опасность миновала, они — на свободе. И только теперь они почувствовали, как проголодались. К счастью, у Ойдова за пазухой оказался кусок хлеба. Друзья разделили его на четыре части и с наслаждением съели. Незаметно за разговорами они пролежали в пещере до вечера. Перед заходом солнца поднялись в лес и просидели там до темноты. Потом стали спускаться в долину. Буян вывел товарищей на дорогу, ведущую в центр хошуна.
И чем дальше они удалялись от монастыря, чем ближе подходили к хошунному центру, тем радостнее становилось у них на душе. Они словно летели на крыльях. Только у Тогмида продолжали болеть ноги.
Рано утром друзья увидели прямо перед собой белые юрты. Над одной из них развевался большой красный флаг.
— Видите! — радостно воскликнул Буян. — Вон она — хошунная школа!
— Дошли! Ура! — закричали Дондок и Ойдов.
И даже Тогмид, несмотря на боль в опухших ногах, широко улыбнулся.
Учитель Оно́лт — пожилой человек с тронутыми сединой волосами — снял очки и внимательно оглядел стоящих перед ним ребят. Потом он заговорил ласково, мягко, не торопясь.
— Вы молодцы, вы хорошие, смелые ребята. Наша революционная партия и народная власть принесли монгольскому народу свободу и независимость, открыли детям бедняков путь к знаниям. Вы правильно сделали, что пришли сюда. Только здесь вы станете образованными людьми. А что может быть лучше этого?
Друзья слушали его затаив дыхание — в монастыре никто никогда не разговаривал с ними так ласково и уважительно. Их ждет новая, счастливая жизнь, в которой больше не будет ни побоев, ни унижений! Радостное волнение охватило ребят.
И вдруг через открытую дверь они увидели колонну учеников. В чистых коричневых дэлах, сверкая медными пряжками кожаных ремней и до блеска начищенными черными гутулами, с портфелями и книжками в руках, они весело шли в школу. Да, это были настоящие представители нового мира.
«Неужели и мы когда-нибудь будем такими?» — подумал Буян и вдруг увидел в колонне Цолмона.
— Цолмон! — крикнул он и махнул рукой.
Цолмон оглянулся, всплеснул руками и побежал к юрте.
— Ты что, учиться? — не веря своим глазам, спросил он старого друга.
Буян кивнул.
— Вот здорово! — обрадовался Цолмон. — Ну, я побегу. Увидимся позже!.. — И он кинулся догонять колонну.
А в юрту уже входил доктор Васильев.
Буян вскрикнул от радости и бросился к нему в объятия. Доктор крепко прижал Буяна к груди.
— Ну, здравствуй, здравствуй! Как дела, хорошо?
Буян молча кивнул головой и засмеялся.
— Вы что, знаете этого паренька? — удивился учитель Онолт.
— Еще бы! — весело откликнулся доктор. Это один из моих лучших монгольских друзей.
— Вот как? — Учитель с интересом посмотрел на Буяна.
А доктор добавил:
— Буян молодец, настоящий он человек. Вот здесь у него знаете что? — И доктор Васильев показал на амулет на шее мальчика.
— Что же? Бурхан?
— Нет, Онолт-гуай, не бурхан, а Ленин. Покажи учителю портрет, Буян!