Иногда, выхлёстывая из горла «Дикую индейку», он отчётливо понимал, что искал сказочную страну, где каждый нужен каждому, где специальные службы спасают собак и енотов, а значит, и о детях там позаботятся. Конечно, это была только fairytail, которая хороша на Рождество, а после перекочует на страницы комиксов. И жить ему впредь среди Люциферов и Бигбангов, в мире, где на плечи девчонки, чья мать усвистала в неизвестном направлении, сваливается забота о беспомощном отце, резвом десятилетке и умирающем от рака брате.
— Ты что ж, Тасс, сеструхе своей никогда не помогаешь? — спросил как-то Вэл.
Мальчишка с силой тряхнул запутанной гривой.
— Она не даёт! Прибить грозится. Я раз, когда ещё скаутом был — потом меня выгнали — решил по ночам добро делать…
— Ну прямо Тимур и его команда! — не выдержал Вэл.
Тасс стрельнул на него взглядом и продолжил:
— Стал я полы мыть. Начал сверху, чтобы Кит не проснулась. Вот. Ну, а тут Сенатор…
— Какой ещё сенатор?
— Наш кот. Он уже старый и любит лежать на одном месте наверху. Я его перенести хотел и таз с водой на перила поставил, чтобы не мешал…
— Не продолжай, — пряча в ладонях улыбку сказал Вэл. — Могу себе представить, что сказала Кит.
Тассили кивнул.
— Я таких матных слов в жизни не слышал!
В тот же вечер Вэл сказал Тассу:
— Послушай, твоей сеструхе, Кит, надо завести парня и встречаться с ним. И перестать крутиться вокруг тебя, егозы, и вокруг вашего папаши.
— Вот и Рос то же говорил, — серьёзно ответил Тасс.
***
По четвергам на ужин давали блинчики с кленовым сиропом, и Тасс добился от Кит разрешения проводить этот вечер в больнице. Мама Нун, темнокожая, необъятная, как мечта, и сама похожая на один из дрожжевых оладушков, которыми торговали в свердловском привокзальном буфете, добрая, как хлеб, стриженная почти наголо, в синей сестринской форме, входила, плавно двигая бёдрами, и вносила четыре порции блинчиков. Вэл — гуляй, рванина! — заказывал в больничном буфете два больших молочных коктейля: ванильный для себя и шоколадный для мальца. Неожиданно выяснилось, что бродяга является счастливым обладателем карты «AmericanExpress» и вполне может позволить себе небольшой кутёж.
Через две недели после вселения Вэла в палату №10 был наконец поставлен диагноз, и худшие подозрения бродяги подтвердились: требовалась операция на левом колене и длительная реабилитация. Эта новость вкупе с отсутствием страховки поставила Вэла перед выбором: искать деньги или свалить из больницы и всё-таки рвануть в Калифорнию. К счастью, ликующие святые не оставили страждущего брата в одиночестве на одре болезни и собрали нужную сумму, а Бека заявила, что её комнатка пилигримов (как и электрика в доме) будет ждать возвращения Вэла в добром здравии и обновлённым, как Нееман после купания в Иордане.
В палате №10 Вэл не только обзавёлся многими домашними вещами, его сердце прирастало к людям из этого захолустья. Он стал часто размышлять о них: о Беке, которой всё труднее подниматься по высоким ступенькам крыльца, о старике Хоупе и его таком же древнем псе с бельмом на правом глазу, о мистере Лечиски, пресвитере часовни ликующих святых, и о его сыне-аутисте, что, кроме геймбоя, ничего не знал и не понимал, и о Кит, которую он никогда не видел. Конечно же, о Кит…
В один из четвергов Вэла осенила догадка. Он уставился на Тасса, запихавшего себе в рот целый блинчик и пытавшегося жевать, не позволяя при этом кленовому сиропу вытекать изо рта.
— Ах ты паршивец!
— Фо? Хэто нэ а! — возмущённо промычал Тасс.
— Ну признайся, ты ведь отшил всех сеструхиных кавалеров! Я точно знаю: все паршивые мальчишки так делают.
Тасс с трудом проглотил ком из блинчика, двигая всем телом, как удав во время обеда.
— Они все были придурками!
— Без всяких сомнений! — желчно заметил Вэл. — Вот что я тебе скажу, Тассили: это не тебе, а Кит решать. И если парень ей нравится, не смей вмешиваться, понял, а то я возьму такси, приеду к тебе домой и надеру тебе задницу кожаным ремнём!
— Ух ты! — восхитился Тасс. — А где этот ремень? Дашь посмотреть?
Вэл грозно сверкнул глазами. Мальчишка пообещал не влезать в сердечные дела Кит и после, мчась по окутанным сумерками улицам домой, предался сладостным воспоминаниям о кошачей моче, вылитой в ковбойские сапоги некоего Чака Д. Боула (благо Сенатор справлял малую нужду только в специальную металлическую миску, так чтобы слышалось звонкое «дзынь») и о многих других маленьких, но столь приятных пакостях.
***
Очередной ухажёр появился у Кит вскоре после того, как Вэлу сделали операцию, на время превратив взрослого мужчину в беспомощного младенца. Тасс был целиком поглощён уходом за новым другом, и, хотя ему не доверяли ничего более серьёзного, чем отслеживание наполняемости мочеприёмника, наслаждался происходящим, путаясь под ногами у мамы Нун, то и дело проверяя повязку и порываясь то измерить температуру, то обтереть лицо, то постричь ногти. Вэла часто навещала сестра Бека, чтобы исполнить при нём роль доброго самаритянина, обмывающего тело и перевязывающего раны. «Не смущайся, брат, я то же самое делала для моего бедного Люка, когда он упал с велосипеда, сломал себе ногу, да ещё порвал селезёнку. Что стесняться старой женщины, которая много чего повидала на этом свете, — приговаривала Бека, выпроваживая Тасса из палаты. — А вам здесь нечего сейчас делать, молодой человек». Закрывала дверь и опускала жалюзи поверх стеклянных стен палаты.
В один из таких вечеров Тасс, вернувшись домой, услышал доносящийся из кухни непривычно звонкий и громкий смех Кит вперемешку с мужским баритоном. Сжав кулаки, мальчик стоял у дверного косяка и с ужасом слушал фразы вроде «Нет, Кит, мне нравится, когда ты в хорошем настроении, но всё же прислушайся: ты должна быть рациональнее, надо научиться планировать свою жизнь, ставить реально достижимые цели, а не витать в фантазиях про гномов и кендеров». Тут Тассили не выдержал и издал звук, как будто собирался блевануть. «Тасс, паршивец!» — воскликнула Кит и, вооружившись полотенцем, выскочила из кухни. «Спокойнее, Кит, он же тебя провоцирует, покажи ему, кто главный в доме», — неслось ей вслед. Тасс счёл за лучшее ретироваться на второй этаж, где, валяясь на кровати в одежде и обуви, утешился чтением комикса DC. Позже, свесившись через перила, он смог наблюдать, как Кит провожала новую пассию до двери. Да, это было что-то необычное, непохожее на её прежние увлечения: ни на дальнобойщика, ни на клавишника неизвестной рок-группы, ни на продавца собачьего корма, именовавшего себя менеджером по обеспечению питанием домашних животных. На этот раз Кит вышла на другой уровень: взору Тасса предстал студент колледжа, но не хилый задрот-ботаник — новый ухажёр был из тех, кто четыре раза в неделю ходит в тренажёрный зал, не питается фастфудом, ставит себе три цели на год и расписывает пути их достижения и знает, кем он будет через пять лети в какой момент может позволить себе завести семью и детей.