— Не-а. Они с Эрни вчера отправили меня в скаутский лагерь, а потом улетели в Мексику. То есть они думали, что я отправился в лагерь…
Бродяга присвистнул.
— Ну ты здорово всё рассчитал. Эти дурацкие скаутские лагеря всегда устраивают там, где никакая связь не ловит.
— Точно! Они нескоро до Кит дозвонятся. А мы тем временем сможем добраться до океана. Я тебе ни капельки мешать не буду. Я не храплю, и ем совсем мало, и могу целую неделю не мыться. У меня тут с собой отвёртка, складной ножик, три купона на VagonWheels, а ещё один доллар и сорок четыре цента. Знаешь что? Я тоже хочу стать хобо!
Вэл с терпением святого выслушал эту болтовню и, когда Тасс остановился, чтобы перевести дыхание, сказал веско и спокойно:
— Знаешь, что мы сделаем? Мы поднимемся на холм на этом товарняке, затем тихонько сойдём, пока сторож не нагрянул, и будем звонить твоей сеструхе, пока не дозвонимся.
— А дальше? — взволнованно спросил Тасс.
Но на этом гениальные идеи у Вэла кончились. Он с характерным звуком поскрёб подбородок и глубокомысленно изрёк:
— Дальше будем решать проблемы по мере поступления. Но ты меня сильно разозлил, учти, дверная ты ручка!
Тасс лукаво улыбнулся и, явно довольный, принялся наблюдать за медленно тянувшимся по сторонам сельским пейзажем, фальшиво насвистывая какую-то мелодию.
***
Целую вечность поезд взбирался на пологий холм. Оба — и мальчик, и бродяга — успели задремать. Когда состав подходил к станции, Вэл тихонько тронул Тассово плечо, и тот сразу же встрепенулся, готовый к новым приключениям. Неслышно они выскользнули из вагона, пробрались под брюхом стоявшего на соседних путях поезда, чуть ли не под носом у обходившего прибывший товарняк дежурного и спокойно направились к городку, расположившемуся на противоположном склоне холма.
Вэл оставил Тасса возле закусочной «Biggrovetavern», а сам вошёл внутрь, чтобы позвонить. Он не опасался, что мальчишка сбежит — знал, что тому некуда податься. Тасс, скорее воодушевлённый спровоцированной им заварухой, чем огорчённый возможной будущей реакцией Кит, в полной мере наслаждался летним деньком. Пританцовывая на вытоптанном газоне, он ковырял землю носком новеньких Conversов, уже украшенных следами железнодорожного мазута, пытался чеканить брошенные окурки и в то же время наблюдал за вороной, с тыла подкрадывающейся к мирно спящему на боку дворовому псу. Вот ворона, стремительно вытянув шею, клюнула пса в зад и тут же отскочила на безопасное расстояние. Дворняга на секунду встрепенулась, обвела осоловелым взглядом окрестность и снова погрузилась в сладкую дрёму. Через непродолжительное время сценка повторилась. Тасс подобрал с земли пластмассовую пробку, прицелился и выстрелил из рогатки-хупака в пышный куст, одиноко торчавший посреди замусоренного газона и украшенный бумажными стаканчиками, обёртками от мороженого и прочей дрянью. Из ветвей выпорхнула стайка воробьёв, а от корней проворно метнулась в сторону закусочной лоснящаяся крыса. Тасс присвистнул от удовольствия, попытался отыскать пробку и пальнуть по крысе, но не успел.
Он не знал, что в это время в забегаловке решается его судьба и что к ней имеет отношение припаркованный на стоянке старенький бежевый форд с несколькими вмятинами и прокрашенными царапинами. Наверное, после падения в кучу листьев, это был второй поворотный момент в жизни Тасса за последний год. Пока он радовался жизни, пиная окурки, Вэл шёл к древнему телефонному аппарату, прилепившемуся к потемневшей деревянной стене рядом с дверью в общую уборную. Его внимание привлёк разговор за столиком справа.
— Наверное не стоит съедать кубики льда, как считаешь, Тибурон?
— Конечно, стоит, — пробасил детский голос.
— А зачем ты мажешь их кетчупом?
— Так же вкуснее!
Вэл резко развернулся на каблуках, лицо расплылось в улыбке, делая его похожим на персонажа из комиксов.
— Кэт, малыш Тибурон! — воскликнул хобо, и через минуту рыжеволосая женщина с лицом, грудью и руками, усыпанными веснушками уже была в его неуклюжих объятиях, а мальчишка цеплялся за ногу перепачканными в кетчупе крепкими ручонками.
— Вэл, скиталец! — ответила женщина, отстраняясь от бродяги и окидывая его внимательным взглядом с искоркой ласки. — Всё такой же худющий. Совсем забыл своего крестника. Сколько мы уже не виделись?
— Год с небольшим. Такого забудешь. Зубастик! — Вэл потрепал малыша по густой огненной шевелюре, а тот попытался в шутку вцепиться зубами в его палец.
Разговор продолжился за столом. Кэт рассказала, что делала серию репортажей о старых железнодорожных мостах, но работа уже закончена, и теперь она свободна, как хобо в начале лета. Вэл заметил, что он-то как раз не свободен, и рассказал историю Тасса.
— Понимаешь, Кэт, жалко пацана, да и сеструху его тоже.
— Узнаю старого доброго Вэла, — ответила рыжая женщина. — Ты же не можешь мимо пройти, тебе же во всё встрять надо.
Вэл поскрёб подбородок и в задумчивости принялся стирать салфеткой следы кетчупа со штанины. Кетчуп уже подсох и не отходил.
— А может, съездить с ним к океану? — проговорил он. — Я по-любому в ту сторону собираюсь.
— Знаешь, что? Мы ведь тоже на запад едем. Я давно обещала Тибурону снова посмотреть Большой Каньон. Давай с нами. И мальчишкам веселее будет вместе. Только надо всё же дозвониться его сестре.
***
На этом наша история подошла к концу. Как вы уже, наверное, догадались, этим летом ни Тасс, ни Вэл не доехали до океана. Зато оба узнали о себе кое-что интересное. Тассили выяснил, что у него, так же как и у старшего брата Росса, аллергия на укусы шершней. Вэл с удивлением отметил, что не забыл, как делать трахеотомию в полевых условиях. А когда эти воспоминания стирались в его памяти, виски «Дикая индейка» всегда помогала восстановить забытое. Кэт сделала фоторепортаж о событии в Большом Каньоне, и журнал «Эсквайр» опубликовал его в августовском номере. Кроме снимков Тасса и Вэла, там были ещё кадры с белкой, а также с Тибуроном, собирающим лего «Звёздные войны» на складном столике в нескольких метрах от обрыва. Тибурон же в конце концов получил в подарок посох-хупак.
В тот же день, когда Вэл произвёл операцию с помощью отбитого горлышка бутылки виски, за Тассом прилетел вертолёт и перенёс мальчика и бродягу в ближайший госпиталь. Вскоре туда из Мексики примчалась и Кит.
Итак, Тасс пока не добрался до Орегона. Возможно, он сделает это в следующем году. Возможно — нет. Но зёрнышко, посеянное старшим братом, этот зов неведомого и желание встретиться вновь с тем, кто нам дорог, будет будоражить и вести Тассили на запад.
Пройдут годы, и однажды мы встретим его на берегу океана — мальчика, который когда-то тёплым осенним днём прыгнул в кучу сухих листьев, а теперь стал симпатичным, стройным, рыжеволосым молодым человеком. Он стоит на берегу, на влажном песке, что так быстро растворяет наши следы, и смотрит на грохочущие волны. На боку у него фотоаппарат с широкоугольным объективом, ворот рубашки распахнут, загорелая грудь принимает солёные брызги, на горле видна белая полоска старого шрама. Темнеет. На землю опускается ночь, и яркие созвездия медленно вращаются над головой. И в этом абсолютно безлюдном, пронизанном звуками и в то же время наполненном покоем пространстве зарождается и гремит торжествующее ржание чаек.