– Возьми, – Петя вкладывает что-то мне в руку и заставляет сжать пальцы, – открой дома.
Он уходит, прижимая к груди книгу. Наивный. Думает, что я буду ждать до дома? Еще чего! Вытягиваю руку и разжимаю пальцы.
Глава 6
Лежа под одеялом, я включаю фонарик, направляя луч на ладонь, а потом выключаю. Снова и снова, пока свет не начинает мигать.
– Блин… – поджимаю губы, убираю фонарик и подсвечиваю руку экраном мобильника.
Он подарил мне наперсток. Наперсток! Это злит и повергает в отчаяние. Теперь, когда я прочла повесть о Питере Пене, этот жест означает слишком многое.
«Ты хорошая. Ты мне помогаешь».
Губы дрожат.
Я смыкаю веки, но и они поддаются напряжению. Слезы скапливаются в углах глаз.
Дышать все труднее.
Кажется, я попала. Попала в сети глупого мальчишки!
Глава 7
– Лера, с тобой все в порядке? Ты в последнее время бледная, – замечает мама.
– Разве? К экзаменам готовлюсь.
– Это хорошо. Но не забывай соблюдать режим и вовремя ложиться спать, ладно? – она треплет меня по макушке. Дежурное движение, после которого на меня в любой момент может вылиться ведро лекций.
Мама хотела сделать из меня леди, но я лишь притворялась ей. Хорошо, что она не знает об этом. Все мои секреты надежно хранит сейф по имени Катерина.
В школе я избегаю Петю. Он ходит за мной хвостиком, ждет, даже когда я задерживаюсь в туалете. Опаздывает на урок, если я опаздываю. За мной такого никогда не замечали, и я все сваливаю на него.
«Воронцов заблудился, и я показывала ему, где кабинеты».
«Воронцов опять забыл, как вас зовут, я помогала ему заучивать имена учителей».
«Воронцов хотел записаться в спортивные секции, но оказалось, что ему нельзя по состоянию здоровья».
Я придумываю отмазки, а Петя подыгрывает мне. У нас неплохо получается изображать парочку лжецов: я пользуюсь доверием учителей, а он строит невинную мордашку.
Но однажды мое терпение лопается. Я вывожу Петю в школьный двор под предлогом подышать воздухом. Он тащит мой рюкзак, который я специально забила до отказа. Со стороны мы, наверное, кажемся парочкой. Фишка в том, что между нами что-то есть, но определенно не то, о чем думают посторонние.
– Петя, почему ты все время ходишь за мной?
– Я доверяю тебе.
– Почему у тебя нет друзей?
– Не знаю.
– Так узнай! – злюсь я. – Неужели так сложно начать общаться по интересам?
– Сложно, – подумав, кивает он.
– Почему?
– Ну… – Петя мнется и пялится в землю. – Мама запрещает мне об этом рассказывать.
– Что за ерунда?! Тебе уже пятнадцать, Петя! – я достаю наперсток из кармана, надеваю на указательный палец и тыкаю им ему в щеку. – Ты что, правда считаешь наперсток поцелуем?
– Д-да.
– У тебя что-то не так с головой?
– Ну…
– Почему ты такой тугодум, Петя? – я кричу на него, и вместе с криком из меня выкачивается энергия. – Почему ты просто не скажешь мне, что с тобой не так? Мне не нравится, когда ты ходишь за мной, как собачонка!
«Еще как нравится».
– Я не хочу, чтобы ты ждал меня и таскал этот дурацкий рюкзак!
«Еще как хочу».
– И я не принимаю твой наперсточный поцелуй. Я тебе не какая-то там добренькая Венди!
«Лучше бы по-настоящему поцеловал, придурок!»
В сердцах я запихиваю наперсток в карман его пиджака, забираю рюкзак и ухожу прочь с площадки.
Все. Теперь-то он должен от меня отстать.
Глава 8
Мой план срабатывает безотказно: Петя больше не таскается за мной, не называет меня хорошей и не дарит наперстки. Все возвращается на круги своя. Но каждую ночь перед сном я вспоминаю эту чертову повесть. Про мальчика, живущего в Нетландии, у которого была фея с волшебной пыльцой.
«Вот бы и мне такую, – думаю я, – посыплю себя и улечу из дома на веки-вечные. А родители ничего и не заметят, ведь для них главное статус старосты, а не я».
В школе теперь неуютно. Прежняя уверенность покидает меня. То и дело я озираюсь в коридоре, выискивая взглядом Воронцова. Он больше не преследует меня, не задает глупых вопросов, да и вообще не разговаривает ни со мной, ни с кем-либо из класса.
Сидит в углу, рисует что-то на своей парте синей ручкой. День за днем он продолжает делать это, пока мое любопытство не перебивает мое упрямство.
– Что это ты рисуешь? – подхожу к Пете.
Он испуганно вскидывает голову и прикрывает рисунок ладонями.
– Ничего…
– Ну-ка покажи, – я бесцеремонно убираю его руки и вижу что-то странное. Карта? Как в «Питере Пене», что ли? – Ты что-то спрятал? – с подозрением спрашиваю я.
– Да.
– Что же?
– Поцелуй…
– Как можно спрятать поцелуй?