Нога Апулука быстро заживала. В середине лета монах снял ремни. Каждый день он своими сильными худыми пальцами растирал и массировал ослабшие мышцы мальчика, и вскоре Апулук уже мог ходить, опираясь на две палки, которые Ролло вырезал ему из плавника.
Иногда Апулук устраивался на скалах, выступавших далеко в море, и ему не раз удавалось загарпунить какую-нибудь рыбу, которая беззаботно кружила у самого берега.
Однажды Лейв увидел во фьорде большой кнарр. Он видел подобные корабли еще дома, в Исландии, и знал, что на них совершались военные набеги на Англию и Ирландию. Он позвал Торстейна, который работал в кузнице, и показал ему на корабль.
— Это морские разбойники? — спросил Лейв. Он слышал рассказы о том, что на Восточное Поселение не раз нападали морские разбойники, которые сжигали усадьбы, а людей уводили в рабство.
Торстейн покачал головой:
— Нет. Это Гримур Торлейвссон. Он уже был здесь однажды, когда мы только что приехали сюда. Про него говорят, что он злобный и жестокий человек и часто приходит со злым умыслом.
Из дома вышел Ролло и присел на корточки рядом с Апулуком.
— Гримур слишком глуп, — сказал он. — А вот его брат Ране, тот действительно жесток и злобен.
— А что им понадобилось в ваших краях? — спросил Лейв.
Ролло пожал плечами:
— Кто знает? Это станет известно, только когда они уберутся отсюда. Может, просто хотят посмотреть, как нам живется.
Лейв с любопытством смотрел на большой корабль.
— Никогда не слышал, чтобы сюда заплывали на таком большом кнарре, — сказал он.
— Случалось, правда, давно, — сказал Ролло. — Но эти два брата постоянно где-то плавают. Много раз они ходили в Норвегию, воевали в Ирландии, а несколько лет назад навестили Маркланд[12].
— А где находится их дом?
— Южнее, — ответил Ролло. — Они поселились недалеко от Гардара. Их прадед взял там себе землю. Он был годи,[13] то есть хёвдинг,[14] и один из последних язычников, которые приняли христианство.
Лейв не мог оторвать глаз от корабля. Он был очень красив. Корма и нос у него были украшены изящной резьбой. В борту — много отверстий для весел, а в середине корабля высилась мощная мачта. Он услыхал крики: два человека складывали грубый полосатый парус. Другие сидели на своих сундучках. Они медленно развернули корабль так, чтобы страшная голова дракона, украшавшая штевень, смотрела на берег.
Гости
Все обитатели Стокканеса, кто мог ходить или ползать, собрались у скалы, служившей причалом, к которой подошел незнакомый корабль.
Наруа старалась держаться поближе к Лейву. Она с удивлением разглядывала высоких бородатых людей, которые двумя рядами сидели на веслах. Ее так поразило все незнакомое, что ей стало страшно, когда один из великанов с рыжей бородой, спускавшейся ему на грудь, спрыгнул на землю. Его сопровождал стройный красивый мужчина в странной мешковатой одежде и чем-то вроде анорака с оторванным рукавом.
Это были братья Торлейвссоны. Они всегда плавали вместе. Люди в Гренландии говорили, что только вместе они составляют одного целого человека. Гримур без Ране был бы безмозглый, а Ране без Гримура — бессильный.
Наруа, дрожа, разглядывала обоих. Она вспомнила те корабли, которые они с Апулуком видели в море недалеко от Симиутака, и только теперь поняла, почему ее отец и другие эскимосы старались держаться от этих людей как можно дальше.
Гримур преувеличенно вежливо поздоровался с Торстейном.
— Мы плыли мимо, — проговорил он громким раскатистым голосом, — и нам захотелось отведать пива, какое варят в Стокканесе.
Торстейн улыбнулся:
— Добро пожаловать в Стокканес, — сказал он, — но пива у нас нет.
Ране молчал. Он с улыбкой стоял за спиной великана. Наруа его улыбка показалась неприятной, эта улыбка как будто не доставала до глаз. Взгляд Ране быстро обежал всех людей Торстейна и скользнул по сеновалам, недавно заполненным сеном.
Гримур обернулся к брату, который показал ему на сеновалы.
— Я вижу, вы в Стокканесе изрядно запаслись сеном! — радостно воскликнул он.
Торстейн тоже перевел взгляд на сеновалы.
— Да, сено у нас есть, но не больше того, сколько нам нужно на зиму, — ответил он.
— Жаль. — Гримур огорченно покачал огромной головой. — Гусеницы съели у нас всю траву, и нам до зимы нужно разжиться сеном.