Лейв с удивлением обнаружил, что находится недалеко от низкого каменистого берега. Он видел линию прибоя, полукруглые холмы, покрытые вереском и ивовым кустарником. Вдали высокие горы вздымали к небу синеватые от вечного снега спины.
Он понял, что это Гренландия.
Мальчик на бревне
Налетевший внезапно летний шторм не удивил местных жителей. Они привыкли, что иногда среди лета погода становится зимней.
Так и теперь вдруг наступила зима. Когда шторм утих, Наруа высунула голову из палатки. На всем лежал толстый слой снега. Собаки, решившие, что это настоящая зима, зарылись глубоко в снег и прикрыли носы хвостами.
Однако зима длилась недолго. Как только выглянуло солнце, снег начал таять, и к вечеру от него не осталось и следа. Лето вернулось, дети сбросили теплую одежду и, как всегда летом, бегали чуть ли не нагишом.
После непогоды охотники отправились в соседний фьорд промышлять кита-нарвала. Апулука, который еще не мог так далеко плавать на каяке, они с собой не взяли. Поэтому он и Наруа отправились в горы ловить гагу: в это время года гага линяла и не могла летать. Птицы выглядели встрепанными, и у них еще не было маховых перьев.
Апулук взял с собой копье для охоты на птиц и кожаную пращу. Наруа несла большой кожаный мешок, чтобы класть в него пойманных птиц.
Эскимосы любили мясо самцов гаги. Особенно лакомым считался маленький жировой бугорок на голове птицы. Поймав птицу, его обычно тут же съедали сырым.
Дети поднялись на гористый кряж, выступавший в море. Отсюда им был хорошо виден дрейфующий лед, который широкой светлой полосой опоясывал южную часть берега. Они знали, что этот лед будет лежать там почти все лето, пока сильные осенние штормы не унесут его в море. Знали они также, как важен для них этот лед, ведь там, среди льдин, жили животные, на которых охотились их отцы: тюлени, моржи и киты-нарвалы, а также птицы и белые медведи.
Этот ледяной пояс был для эскимосов чем-то вроде холодного погреба, где хранились продукты.
В одном из боковых распадков Наруа увидела первых самцов гаги. Они неуклюже и беспечно бродили там, не подозревая об опасности.
Апулук сделал сестре знак подкрасться к птицам сзади. Наруа легла в траву и на животе поползла вокруг того места, где были птицы. Оказавшись у них за спиной, она, не вставая, наблюдала за ними. Апулук вложил камень в пращу, встал и раскрутил ее над головой. Камень со свистом сорвался с пращи.
Он угодил в грудь одной из птиц, и она, оглушенная, упала на землю. Просвистел второй камень. Он пролетел рядом с большим самцом, который с оскорбленным видом отпрыгнул в сторону. В третий раз Апулук не промахнулся — и самец упал на траву. Тогда Наруа вскочила — и испуганные птицы бросились в сторону Апулука. Всего брат с сестрой поймали пять птиц и были горды таким результатом охоты. Усевшись на плоском камне, они быстро съели лакомые жировые бугорки, пока те были еще теплые.
Неожиданно Наруа схватила брата за руку.
— Смотри, что это? — прошептала она.
Апулук привстал и заслонился рукой от солнца.
— Бревно плывет, — сказал он. — Но на нем кто-то лежит.
— А за бревном что-то тянется. Только из-за воды не видно, что это такое, — сказала Наруа.
Они быстро убрали птиц в мешок и побежали к берегу.
— По-моему, на бревне лежит человек! — запыхавшись, крикнула Наруа. — Смотри, он даже пытается приподняться.
Апулук кивнул. Он стоял уже у самой воды.
— Это человек, — сказал он. — Надо ему помочь выбраться на берег. По-моему, его несет в маленький залив.
Из залива они смотрели, как течение медленно несет бревно к берегу.
Когда странное бревно было уже метрах в десяти от берега, Апулук вошел в воду. Она была ледяная, и у него перехватило дыхание.
Только ухватившись за бревно, он обнаружил, что к бревну привязан мальчик. У него были непривычно светлые волосы и странные светло-голубые глаза.
Мальчик что-то сказал, но Апулук его не понял. Приплывший пытался пошевелить руками, и тогда Апулук увидел, что он привязан к бревну прочной веревкой. Апулук быстро подтолкнул бревно к берегу, потом они с Наруа вытащили его на песок и развязали веревку.
Наруа долго смотрела на мальчика. Наконец ее взгляд упал на мертвую лошадь, которая покачивалась на волнах у самого берега, тоже привязанная к бревну.