– Они здесь всего на несколько ночей, мне надо за ними присмотреть, – сказала мама, когда какаду взлетел с ее головы. – Но боюсь, у этих двоих возникли разногласия с твоим халатом. Извини, милый. Один хорек любит попроказничать, вот этот.
И она погладила шелковый мех белоснежного зверька, смотревшего на меня такими же глазками-бусинками, как у Лиама.
Мама, ветеринар, часто приносила домой животных, чтобы «присмотреть за ними». Некоторые, бездомные, оставались месяцами, если было сложно найти им дом.
– Все в порядке, мам, – сказал я.
И не соврал – парочка хорьков оказала мне услугу. Это Блик испортил мне халат, порвав его коготками, и с тех пор я пытался его прятать. Я мог обвинить во всем Том-тома – на него я сваливал большую часть драконьих разрушений, – но в последнее время тот был тише воды ниже травы. Что, наверное, мудро, учитывая обстоятельства.
– Спасибо, милый. Ох, кстати, не ходи в туалет.
Я обернулся и увидел папу с вантузом в руках, готового погрузиться в вонючие дали.
– Хотя бы пока папа не закончит свою рыбалку, – добавила мама.
Папа, как всегда, закрыл уши наушниками, включив музыку настолько громко, что можно было подпевать из сада, на полпути к дому. Он так энергично кивал в такт, что я испугался, вдруг в унитаз погрузится и вантуз, и его голова.
– У нас засор, – продолжила мама. – Все затопило.
Она скривилась, а я обнаружил, что, скинув ботинки, встал носками в хлюпающий ковер. Я быстро прыгнул на первую ступеньку лестницы.
Мне вспомнилось, сколько драконьего помета я смыл в унитаз на прошлой неделе. Ты ведь знаешь, он взрывается, но только когда высыхает. Поэтому я решил, что лучше всего быстро подбирать его и смывать в туалет. Тогда помет не взлетит на воздух. Я ведь всегда так делал, значит, проблема не из-за меня, да? А еще я утопил в унитазе несколько улик, выдававших драконьи разрушения. Ну, знаешь: сожженные носки, пожеванные письма, немного обуглившихся домашних заданий.
Я нервно глотнул воздуха. Не знаю, что буду делать с пометом, если он забивает трубы.
Тут папа закричал «Эврика!» и замахал над головой перепачканной куклой из носка. Выпуклые глазки игрушки дико вращались, ее и прежде безумная ухмылка стала еще безумнее. Я выдохнул с облегчением. Это была кукла Конни. Кажется, не я один прятал вещи в туалете.
Я почувствовал, что Блик заворочался у меня в рюкзаке, и пока меня не заставили присматривать за хорьками или прочищать туалет, я побежал вверх по лестнице в свою комнату. Правда, Конни увидела, как шевельнулся рюкзак, и сразу же помчалась следом, на бегу крича: «Хаюбьиика».
Конни – единственная в семье, от кого Блик не прячется. И она без ума от малыша. Но разве ее можно в этом винить? В твоем доме рядом с тобой живет карманный дракончик!
Блик тоже отлично к ней относился. Увидев ее, он каждый раз сверкал золотом. И даже не возражал, когда она пыталась кормить его из игрушечной бутылки с молоком или носилась по моей комнате, засунув его в карман свитера, как мама-кенгуру. Иногда Блик согревал теплым дыханием ее маленькие ножки, если она засыпала. И тогда на вечно измазанном личике Конни расцветала еще более широкая улыбка.
– Хаюбьиика, – хихикнув, попросила она, поднявшись за мной.
– Секунду, – сказал я, доставая Блика и усаживая его на кровать. – Дай ему время. Он долго сидел взаперти – может, полетать захочет.
Блик действительно поднялся в воздух и запорхал вперед-назад. Конни запрыгала по комнате, хлопая в ладоши и пытаясь дотянуться до него. Она побежала следом, визжа от восторга, когда дракончик пускал облака дыма, чтобы оторваться от нее.
Главное, мама не должна была услышать шум. Конни, может, и малышка, но топает, как маленький бегемотик, так что, в надежде утихомирить сестренку, я помахал ей книгой.
– Историю, Коннифетта Бобаретта? – спросил я, называя ее полным именем, чтобы точно привлечь внимание. – Твою любимую.
Она развернулась, запрыгнула мне на колени, опершись на меня, как на стул, и сунула большой палец в рот. Блик тем временем устроился у нее в ногах. К концу истории я совершенно отсидел себе мягкое место, но зато целых полчаса дома не происходило разрушений, которые требовали уборки. И это хороший результат.
К сожалению, порядок долго не продлился. Когда мы спустились вниз перекусить и набрать брокколи для Блика, Конни взяла меня за руку и потянула в гостиную. По отсутствию родительских криков я догадался: хорьки и унитаз слишком утомили маму с папой, чтобы те заметили, что Конни натворила. А она натворила дел.
Теперь я понял, почему ее пачка в таком виде. В центре ковра возвышалась целая куча грязи. Мокрые, грязные отпечатки ботинок вели от нее к двери во двор и обратно. Несколько перевернутых цветочных горшков валялось на полу, а маленькое ведерко с лопаткой Конни лежали на диване, по подушкам которого была размазана грязь.