– Внизу тебя ожидает женщина, – сухо сказал сенатор Харрингтон, сложив руки на груди и глядя сверху вниз на своего сына. – Её зовут доктор Летиция Хуллиган, и она собирается забрать тебя в свою школу. Утверждает, что сможет помочь тебе стать… лучше.
– Мама не позволит тебе отослать меня из дома.
– Я даю тебе этот шанс только потому, что ты мой сын, – не обращая внимания на слова Конрада, продолжил его отец. – Либо ты немедленно уезжаешь с доктором Хуллиган, либо отправляешься со мной к президенту. Скажешь ему, что не перепрограммировал тот спутник и что вообще всё это было большой ошибкой.
– Но, отец, тот спутник падал со своей орбиты, – вновь (в третий раз, если быть точным) принялся объяснять Конрад. – Если бы я не перепрограммировал его, он грохнулся бы прямо на Сиэтл.
– А я представлю президенту неопровержимые доказательства того, что тот спутник свёл с орбиты кто-то другой, а тебя, дурачка, просто подставили. Твоя задача при этом – вести себя как нормальный семилетний мальчишка и не выпендриваться. Заставь президента поверить, что ты обычный…
– То есть я должен изображать дурачка, так?
И снова сенатор Харрингтон пропустил слова сына мимо ушей, продолжая говорить как заведённый.
– А ещё с этого момента ты будешь делать только то, что я скажу и когда прикажу. И брось эти свои штучки. – Тут сенатор покрутил пальцем у виска. – Остановись.
– Остановиться? – переспросил Конрад, пытаясь понять, как он может перестать думать.
К немалому удивлению Конрада, сенатор Харрингтон внезапно смягчился, потянулся вперёд и взял своего сынишку за руку.
– Конни, – задушевно сказал он и улыбнулся.
Эта знаменитая улыбка вдохновляла, она словно говорила: «Ты мой парень, мы с тобой в одной команде, у нас с тобой есть тайна, о которой знаем только мы двое». А ещё его улыбка ненавязчиво так заверяла: «Ты, главное, слушайся меня, и тогда всё будет супер!»
– Я могу помочь тебе, Конни, – продолжил сенатор Харрингтон. – Но для этого ты должен быть на моей стороне, а не на чьей-то другой против меня. А я тебе запрещаю впредь вмешиваться в подобные дела, понял? За-пре-ща-ю. Пойми ты наконец: в мире происходит множество неприятностей, но никто не ждёт твоей помощи, никому она не нужна. Спутник сошёл с орбиты и грохнулся на Землю? Ну и что? Несчастный случай, так это называется. Ничего, бывает. И ни к чему из этого проблему городить.
Конрад откинулся на спинку стула и удивлённо спросил, глядя на отца:
– Но разве правильно, если при этом пострадают люди?
– Позволь, дружок, мне самому решать, что правильно, а что нет, ладно? – ещё шире улыбнулся сенатор Харрингтон. – Скажи лучше, ты же хочешь, чтобы тебе праздник на день рождения устроили?
Конрад взглянул на отца и на секунду подумал, что действительно следует предоставить ему право всё решать, а самому просто быть на его стороне, стать ему лучшим другом и спокойно, счастливо жить, чувствуя отцовскую поддержку, тепло и одобрение. Что ж, он пойдёт к президенту, и, когда отец начнёт лгать насчёт спутника, нужно будет слегка подыграть ему. Как подыграть? Да просто изображать из себя малолетнего дурачка – взять, например, с собой игрушечную машинку и возиться с ней перед президентом, громко изображая губами работу двигателя. Одним словом, плюнуть на всё и делать так, как приказал ему отец. А потом они вернутся домой, и начнётся большая вечеринка в честь его седьмого дня рождения.
Но как пришла к Конраду эта мысль, так и улетела.
– Боюсь, я уже слишком стар стал для детских праздников в честь дня рождения, – сказал наконец Конрад.
Улыбка слетела с лица сенатора Харрингтона, появилась тупая боль в затылке, и он правой рукой принялся массировать его.
– Вещи, подобные падению спутника, случаются по причинам, которых ты не способен понять, – совершенно другим, сердитым тоном проворчал сенатор. – И никому не нужно, чтобы ты совал туда свой нос.
– То есть ты хочешь сказать, что падение спутника было запланировано?
– Нет!.. Нет. – Тут сенатора стало покидать его самообладание, но он сумел взять себя в руки. Поправил узел галстука, смахнул невидимую пылинку с брюк. Успокоился. – Что ж, ты не оставляешь мне выбора, Конрад, – сказал сенатор Харрингтон, поворачиваясь к двери. – Сейчас я пришлю сюда доктора Хуллиган.
– Но, отец…
Не замешкавшись ни на мгновение, сенатор Харрингтон покинул комнату, и не только её. Из жизни Конрада он тоже вышел навеки, оставив его стоять в одиночестве и растерянности. Несмотря на все свои гениальные способности, Конрад не мог понять, как он будет жить теперь без отца и что станет делать без него.