- Ты что творишь, зелень пузатая? - вскипел мужчина, и Лекс вжался в кресло. - Ты мне сделку вздумал срывать?! Да без Янушкиной с нами не будет работать ни одна нормальная компания! Я, конечно, понимаю, что тебе дела нет до агентства, но решай свои личные вопросы за его пределами. Купил игрушку, чтобы знакомиться с девочками? Да, пожалуйста, мешать не буду. Но только и ты не мешай мне работать, - выпустив пар, Золотов как-то сдулся и обессиленно присел на стоящий возле стола Саши стул. Парень продолжал ошарашенно смотреть на мужчину, который был чуть ли не единственным человеком, не считая его отца, который не побоялся повысить на него голос. Лиза была шокирована не меньше, причем даже сама не знала чем. Тем, что за нее вступился Золотов, или тем, что он посмел наорать на своего прямого начальника.
Наконец, звенящую тишину кабинета нарушил пришедший в себя Саша. На самом деле он не знал как себя вести. С одной стороны внутри у него все кипело, ведь на него наорал какой-то фотограф из его же агентства. Но с другой… Золотов Павел Семенович был его родным дядей по маминой линии, и уволить своего прямого родственника ему мешало чувство долга и перспектива очередной взбучки от отца. И хотя сейчас Лекс готов был разнести половину своего кабинета, он каким-то чудом взял себя в руки и сухо произнес:
- Я вас понял, господин Золотов. Пожалуйста, возвращайтесь к вашей работе, - он хмуро уставился на свои руки, сложенные в замок, и напряженно ждал, когда за его посетителями закроется дверь.
***
Лиза вылетела из кабинета Резкого не веря своему счастью. Фотограф напряженно пронесся мимо нее, поспешив в павильон, даже не взглянув в ее сторону.
- Простите, а где кабинет Александра Вадимовича? - раздался позади Лизы голос, и она взволнованно обернулась. Перед ней стоял улыбающийся парень, по телосложению чем-то напомнившей ей медведя. Он был выше Янушкиной на пол головы, отчего она почувствовала себя коротышкой, несмотря на свои метр семьдесят пять.
- Он прямо за вами, - произнесла она с милой улыбкой, продолжая разглядывать незнакомца, который, кстати сказать, также бесцеремонно разглядывал ее.
- Да? Спасибо, - он снова обнажил свои белоснежные зубы и, будто бы тут же потеряв интерес к девушке, скрылся в кабинете Резкого. Лиза легко помотала головой, отгоняя от себя розовый туман, закруживший ей голову от этой встречи. Нет уж, влюбляться ей сейчас категорически нельзя. Тем более в друзей Лекса.
Глава 5.
- Классно у тебя тут, - запрокинув голову и рассматривая окружавший его кабинет, протянул Митя. Его друг довольно фыркнул.
- Еще бы, ведь я купил лучшее агентство.
- Да, и с лучшими моделями, - Тигров посмотрел на Сашу и подмигнул. – Кстати, что насчет твоего обещания? Может быть, познакомишь меня с кем-то уже сейчас? – широко улыбнувшись, добавил он. Саша снисходительно вздохнул.
- А я ведь почти поверил, что ты пришел просто узнать, как у меня дела.
- Да так оно и есть, - возмутился Митя. – Я действительно решил навестить тебя, пока у меня появилось свободное время, но почему бы заодно не познакомиться с кем-нибудь из красот-манекенщиц?
- Ладно-ладно, - добродушно произнес Лекс и поднялся со своего кресла. – Пошли в павильон, там и присмотришь себе кого-нибудь. Может, есть какие-то конкретные пожелания? – Друг поднялся следом и как-бы невзначай произнес:
- Ну, я не против брюнеток с голубыми глазами, - в его мыслях тут же всплыл образ незнакомки, которая помогла найти кабинет Резкого.
Дмитрию Тигрову отец внушал с детства:
- Женщины – это коварные существа, сынок. Они ведут себя тихо, говорят, что им ничего от тебя не нужно, но однажды… Ты и сам не заметишь, как окажешься окольцованным одной из них, - Семен Иванович в этот момент обычно с опаской озарялся по сторонам, надеясь не увидеть поблизости свою супругу. По правде говоря, он ее обожал. Любил и буквально носил на руках, но… Винил во всем не ее очарование и красоту, а свой слабый характер, перешедший к нему по наследству.
Все мужчины в семье Тигровых были однолюбы. Несмотря на свой грозный вид и внушающие размеры, каждый из них робел и мялся рядом с любимой женщиной. Это одновременно расстраивало и пугало. Дед Мити даже поговаривал, что это их семейное проклятье – становиться подкаблучниками в руках возлюбленной. Он почему-то считал, что их далекий предок сильно обидел какую-то девушку, отчего мучается теперь весь род.
Митя слушал и запоминал. Он четко вывел для себя два правила: любовь – зло, а женщины зло еще большее. И, несмотря на то, что маму и бабушку он любил невероятно, женщины его пугали. Впрочем, этот страх не помешал ему прослыть чуть ли не Казанова среди городской тусовки. Главное, решил он, не позволять кому-то увлечь его настолько, чтобы он успел влюбиться. Всех своих подружек он предупреждал сразу, что брак – это запретная тема, и иллюзии насчет него строить не стоит.