Десмонд почувствовал невыносимую душевную боль, но, взяв себя в руки, продолжил чтение, стараясь пропускать подзаголовки крупными буквами.
«„Теннис a deax[79]… прогулки по чудесному лесу… он уже был моим… я поняла это по его глазам… Первый поцелуй… Но, увы, положение священника… Прихожане души в нем не чаяли… Повышение, обещанное ему архиепископом. Неужели его переведут в другой приход? Эта мысль приводила меня в ужас. Я поняла: сейчас или никогда… Знала, что он, пытаясь побороть всепоглощающую страсть, вечерами бродит в лесу… Подстерегла его в том самом чудесном лесу! И там, на зеленом ложе из трав, при свете звезд я сделала его моим!“»
Десмонд не мог читать дальше. Его мутило, голова кружилась. Он отодвинул мерзкую газетенку, но его воспаленный взгляд выхватил еще несколько строчек.
«„Беременность, в которой я робко призналась ему в исповедальне… Он стоял рядом со мной. Любовь победила все!“»
И фотографии, запечатлевшие момент, когда она заплетающейся пьяной походкой выходит из отеля. Но самое страшное было дальше:
«Поселившийся в Квэй, в доме номер двадцать девять, и выдававший себя за преподавателя иностранных языков в элитной школе Святого Брендана, отпрыск хорошо известного в Ирландии человека, в отчаянных попытках вернуть самоуважение, немало преуспел, играя роль непорочного молодого холостяка…»
Это окончательно добило Десмонда. Не в силах справиться со слепой яростью, смешанной с отвращением и стыдом, он лег на диван и закрыл глаза.
С самого начала его женитьба была трагической ошибкой, которую он совершил по собственной глупости. Видит бог, он сделал все, чтобы их брак был удачным. И потерпел поражение. Дальнейшая совместная жизнь потеряла всякий смысл. Действительно, что там душой кривить, Клэр явно от него устала, а поскольку он точно был у нее не первым, рано или поздно его заменит кто-то другой — более богатый и более привлекательный.
Эти грустные мысли были прерваны шорохом в спальне; услышав затем шаркающие шаги в коридоре и скрип открываемой двери, он невольно поднял голову. В дверях стояла Клэр. Она была в халате поверх ночной рубашки и в шлепанцах на босу ногу. Неверной походкой она подошла к дивану и уселась рядом с Десмондом.
— Налей мне чаю!
Десмонд уже решил, что не будет устраивать сцен и постарается сохранить хладнокровие. Протянув Клэр газету, он сказал:
— Может, сначала прочтешь, что здесь написано?
Она уставилась на газетную страницу мутным взглядом и не сразу, но все же увидела заголовки. И принялась читать, беззвучно шевеля губами.
Оставив Клэр с газетой, Десмонд прошел на кухню и налил ей чаю. Все еще полусонная и не совсем протрезвевшая, она продолжала читать, прихлебывая чай.
— Ну вот, — наконец произнесла она. — Благодаря мне ты попал на первую полосу.
— После того как ты пьяным безобразием опозорила себя и меня заодно! В понедельник меня скорее всего вышибут из школы, и приличная работа в Дублине мне уж точно больше не светит. Меня выкинут на улицу, и у меня не будет ни гроша, чтобы прокормить тебя и нашего ребенка. — Десмонд замолчал и, взяв себя в руки, продолжил: — Клэр, тебе не кажется, что самое время сделать в нашей семейной жизни, так сказать, перерыв? Поезжайте с Джерри к твоей тете и поживите пока у нее, а там видно будет.
— Значит, я тебе надоела. Ладно, Дес, ты мне тоже осточертел. Ты ужасный зануда, да и в постели, уж если говорить по правде, не слишком хорош. Найдется немало желающих занять твое место. Ты хоть раз сводил меня в кино? Зато вечно таскаешь меня в этот свой Феникс-парк! А мне такая жизнь опостылела! Опостылела! И почему я должна прозябать в убогой квартирке, это я-то, которая привыкла жить, как леди, со слугами и всеми делами! Я уж не говорю, что за покупками мне приходится ходить с пустым кошельком и ничего не остается, как брать все в кредит. Я давно подумываю о том, чтобы вернуться с Джерри к тете. Не сомневаюсь, что нам там будут рады.