Пьеро огляделся. Поезд ушел, и вокруг на целые мили не было решительно ничего, одни поля. Похоже, выбора нет.
— Ладно, — согласился он.
Не прошло и часа, как Пьеро очутился в аккуратном и строгом кабинете, из двух огромных окон которого открывался вид на ухоженный парк. Сестры Дюран внимательно изучали мальчика с головы до ног — точно на ярмарке, подумывая его купить.
— Сколько тебе лет? — осведомилась Симона, поднося к глазам очки на шнурке. Глянула и разжала пальцы — очки повисли на шее.
— Семь, — ответил Пьеро.
— Не может быть, ты слишком маленький.
— Я всегда был маленький, — сказал Пьеро. — Но у меня есть план подрасти.
— Да? — с сомнением обронила Симона.
— Какой чудный возраст, семь лет. — Адель сцепила пальцы и залучилась улыбкой. — Дети в это время такие счастливые, так полны интереса к жизни.
— Милая, — перебила Симона, касаясь руки сестры, — у ребенка совсем недавно умерла мама. Сомневаюсь, что он лопается от счастья.
— О, конечно, конечно, разумеется, — сразу посерьезнев, затараторила Адель. — Сейчас ты в трауре. Это чудовищное испытание, потерять близкого человека. Чудовищное. Мы с сестрой понимаем тебя как никто. Я только хотела сказать, что, по-моему, мальчики в твоем возрасте очаровательны. Противными вы становитесь позже, лет в тринадцать-четырнадцать. Но с тобой, разумеется, этого не произойдет. Уверена, ты всегда будешь очень, очень, очень хорошим.
— Милая, — тихо повторила Симона.
— Ой, простите, — спохватилась Адель. — Я ужасно много болтаю, да? Но разрешите мне сказать следующее. — Она прокашлялась, как будто собираясь произносить речь перед целым залом крикливых фабричных рабочих. — Мы очень счастливы, что ты теперь с нами, Пьеро. У меня нет сомнений, что ты станешь чудесным добавлением к нашей, как мы здесь любим говорить, дружной семейке. И господи боже мой, ну разве ты не красавчик! Какие очаровательные голубенькие глазки! У меня раньше был спаниель вот точно с такими же вот глазками. То есть нет, я, конечно, не сравниваю тебя с собакой, боже упаси. Это было бы ужасно грубо. Я имела в виду, что ты мне его напомнил, вот и все. Симона, правда, глаза у Пьеро в точности как у Каспера?
Симона подняла бровь, внимательно оглядела мальчика и лишь тогда ответила:
— Нет.
— Ой, да ведь просто же один в один! — восторженно выкрикнула Адель. Пьеро заподозрил, что эта женщина всерьез думает, будто ее мертвая собака воскресла в человечьем обличье. — Но давайте вернемся к главному. — Она напустила на себя строгий вид. — Мы с сестрой искренне скорбим о твоей дорогой мамочке. Такая молодая и, насколько мы знаем, так прекрасно о тебе заботилась. И главное, после всего, что ей пришлось пережить, подумать только! Чудовищная несправедливость! Женщина, которой есть для чего жить, уходит в мир иной, и когда? Когда она больше всего нужна своему сыночку, бедняжка! Прямо скажу, я уверена, что мамочка тебя безумно любила. Ты согласна, Симона? Ты тоже думаешь, что мадам Фишер безумно любила Пьеро?
Симона подняла глаза от гроссбуха, куда записывала рост и прочие физические параметры Пьеро.
— Полагаю, практически все матери любят своих детей. Вряд ли это стоит специального упоминания.
— А твой папочка, — продолжала Адель, — он умер несколько лет назад, верно?
— Да, — сказал Пьеро.
— И больше у тебя никого нет?
— Нет. Ну, то есть, у папы, кажется, есть сестра, но я с ней не знаком. Она к нам ни разу не приезжала. Может, она и вовсе про меня не знает, и про то, что родители умерли, тоже. У меня нет ее адреса.
— Ой, как жаль!
— А сколько мне здесь жить? — спросил Пьеро, вдруг заметив, что повсюду рисунки и фотографии. На письменном столе стоял снимок мужчины и женщины с хмурыми лицами, они сидели в креслах, отставленных далеко друг от друга. Видно, поссорились перед приходом фотографа, решил Пьеро. По их внешности он догадался, что это родители сестер. В противоположном углу стола располагалась еще одна фотокарточка в рамке — две маленькие девочки держали за руки мальчика чуть помладше. А на стене висел фотографический портрет юноши с похожими на карандашик усиками, одетого во французскую военную форму. Он был снят в три четверти и с очевидной тоской взирал через окно в сад.
— Многих наших сирот забирают в хорошие семьи буквально через месяц-другой после приезда. — Адель села на кушетку и жестом пригласила Пьеро сесть рядом. — Есть столько замечательных мужчин и женщин, которые мечтают о детках, но Господь не дарует им своего благословения; другие по доброте душевной готовы принять в семью еще одного братика или сестричку для своих малышей. Никогда не надо недооценивать человеческую доброту, Пьеро.